Светлый берег радости

Рука Пестова, протянутая за чашкой, замерла на секунду, но тут же он взял чашку, отхлебнул глоток и только потом невозмутимо проговорил:

— Может быть, точно не помню, а почему ты спрашиваешь?

Я посмотрела на его спокойное лицо и подумала, что мне с ним не тягаться в таких играх, и потому спросила в лоб:

— Это ведь Вадим утопил Милу?

Пестов пристально посмотрел мне в глаза и кивнул. Я была уверена, что он не ответит мне, уведет разговор в сторону, но он ответил, и его доверие слегка польстило мне.

— Но почему, за что?

— Это долго рассказывать, да и ни к чему, могу только сказать, что убивать ее у него не было острой необходимости, но трус — он во всем трус.

— А вы разве не могли предотвратить это? Его глаза сердито блеснули.

— Знаешь поговорку: кабы знал, где упасть, соломки бы постлал? Все предусмотреть и я не могу.

И он со стуком поставил пустую чашку на блюдце. Я машинально спросила:

— Еще? — А мысли мои летели уже дальше.

— Может быть, позже, а коньячку я еще выпью. У него уже было менее благодушное настроение, чем вначале, когда он пришел, но я хотела, чтобы этот вечер был вечером вопросов и ответов, причем откровенных ответов, поэтому продолжила:

— А к Аськиной смерти он имеет отношение? Пестов в момент моего вопроса подносил рюмку ко рту. Выслушав меня, он побагровел, хотел поставить рюмку на стол, но передумал, выпил коньяк залпом, а пустую рюмку сжал в руке так, словно хотел раздавить. Справился с собой, тихо поставил ее на место и отвернулся молча. Это было затишье перед бурей, чувствовалось, что для него это больное место, но я уже закусила удила и не собиралась останавливаться.

— Интересные вещи ты спрашиваешь, Ася. Давно было ясно, что ты знаешь о смерти сестры, ведь с самого лета ты совсем не говорила о ней. Но вот кто тебе сказал об этом, давно собирался спросить, уж не Бориска ли?

— Нет, не Борис.

— Не лги мне! — рявкнул взбешенный Пестов. — Что ты защищаешь его? Ясно, что это он! А уж откуда он знает, я докопаюсь!

— Если я сказала, что не он, значит, не он. И докапываться здесь нечего! Мне никто не говорил о ее смерти, ясно?

— Что значит — никто не говорил? Тогда как ты можешь знать? И не говори мне, что сама догадалась. Ишь, догадливая какая выискалась! А может быть, ты вообще ясновидящая? Их сейчас пруд пруди. Почему бы и тебе не быть из их числа? Только непонятно тогда, зачем ты работу ищешь? Знай дурила бы людям головы да денежки гребла, чем плохо? — Он смотрел на меня с откровенной издевкой, но уже не так злобно.

— Я была там.

— Где это там?

— В кафе, в тот момент, когда Аську застрелили.

— В кафе, говоришь? Ошибаешься, голубушка, убили ее не в кафе и вовсе не застрелили.

— В кафе, Алексей Степанович, в кафе. Я видела все собственными глазами, поэтому, в отличие от вас, ошибаться никак не могу. Это вы знаете с чьих-то слов, кто-то неправильно вас информировал, если вы, конечно, говорите так не для того, чтобы проверить меня.

— Ну-ка, расскажи мне, невежде, что же было на твоих глазах?

— Аська сидела в кафе, кого-то ждала, нервничала, посматривала на часы. Сначала пила минералку, потом заказала коньяк. Когда официант принес ей заказ, в кафе вошел очень светлый блондин, почти альбинос, и направился к ней. Она увидела его, заулыбалась, но тут откуда-то сбоку выскочили два типа и выстрелили в блондина, он крикнул: «Аська, беги!» — и упал. Типы застрелили Аську и официанта, он стоял рядом с ней, и ушли. Ох, нет! Они еще почти у самых дверей застрелили охранника, тот выскочил откуда-то с пистолетом и побежал к ним, они его и убили, а потом ушли.

Пестов внимательно слушал меня, но смотрел куда-то в сторону. Я подумала, что если киллеров в кафе послал он сам, то уже можно заказывать себе гроб. Но сказанного не воротишь, да и какое-то упрямство мешало мне жалеть о собственной откровенности.

— А эти два типа, как они выглядели?

— Наверно, это странно, но я совершенно не разглядела их лиц, только два белых пятна и все. Почему, не знаю, ведь испугалась-то я уже потом. Я милиции тогда ничего не смогла сказать толком, они решили, наверное, что я дурочка.

— Значит, говоришь, что не разглядела их, но они-то, надо думать, тебя разглядели?

Я слегка вздрогнула, такой аспект мне ни разу в голову не приходил. Я пожала плечами. Пестов встал.

— Пойду я, пожалуй, поздно, а у меня еще дела есть. Спасибо за коньяк, за угощение.

На меня он не смотрел, вид имел задумчивый. Я окликнула его:

— Алексей Степанович! Так мне что, гроб себе заказывать или нет?

Он оглядел меня с головы до ног, словно измеряя, и уронил:

— Молодая еще, поживи. Не торопись, умереть всегда успеешь.

Глава 18 ОТКРОВЕНИЯ