Светлый демон

Если предстоит долгое ожидание клиента, я всегда запасаюсь горьким шоколадом. Он помогает сохранить силы и концентрацию. Главное, на месте лежки не оставить фантиков. Для въедливых сыщиков я раскидываю окурки, которые собираю предварительно на любой остановке. Пусть эксперты репу почешут.

Николай зарылся в рюкзак. Фляжку в кожаном чехле он нашел быстро.

— Я глотну?

— Под колпачком рюмки.

После умопомрачительного побега из взорванного дома новичку необходим легкий допинг. Моя нервная система к таким приключениям привычна. Нет выхода — взорви ситуацию! В прямом или переносном смысле, и выход появится. Это еще одно правило моей профессии. На этот раз о реальном взрыве позаботился противник, а мы лишь воспользовались возникшей неразберихой.

Мы выпили из металлических рюмочек, больше похожих на наперстки.

— Будет что вспомнить на старости лет, — крякнул солдат.

Я отвела взгляд от порозовевшего лица Николая. Это был тот случай, когда пушистые фразы ранят больнее осколков. Бедный юноша, ни мне, ни тебе старость не грозит. Да и сожалеть о нашей смерти никто не будет. Разве что Пифик когда-нибудь вспомнит тебя и свою неугомонную хозяйку. Я весело подмигнула черепахе и выпустила животное на каменистую поляну. Пусть разомнет конечности. Растительности здесь мало, опасаться нечего, да и он уже бит жизнью — что попало не заглатывает.

А в первый раз, когда мы с Пификом наслаждались загородной прогулкой, он хрумкал всё, на что натыкался. На следующий день Пифик сник, стал вялым и равнодушным. Через несколько дней я забеспокоилась. Он угасал. Поиск в Интернете подсказывал острое отравление, а методов лечения найти не удалось. Зато нашлась страничка главного герпетолога Московского зоопарка. Смотреть, как мучается любимое существо, стало невыносимо, я позвонила и записалась на прием.

Нас встретил словоохотливый добродушный дядечка с опрятной бородкой. Наверное, так выглядел доктор Айболит лет в сорок. Он осмотрел Пифика и взвесил его, бесцеремонно положив спиной на весы. Пока беспомощное животное дергало лапой, проявляя недовольство, я узнала, что моему любимцу около четырех лет, он действительно мальчик и очень болен. Побеседовав и пролистав атлас растений, мы установили, что причиной отравления послужили цветы дельфиниума. Герпетолог выписал три вакцины и выдал сложный график уколов, рассчитанный на десять дней.

«Внутримышечно. Не промахнетесь», — успокоил врач, будто речь шла о ягодицах теленка. Заметив мою растерянность, он наполнил вакцинами инсулиновые шприцы и сделал первый показательный укол под кожу бедра. Хорошо, что черепахи возмущаются молча, у меня бы сердце разорвалось от его вопля.

В последующие дни я подкрадывалась к Пифику сзади, чтобы успеть ухватить его за плечо, бедро или хвостик, пока он не скроется под панцирем. Я объясняла ему целесообразность жестоких процедур, и суровый взгляд черепахи день ото дня оттаивал. Через две недели он превратился в прежнего бестолкового непоседу.

— Тут еще ампулы и шприцы, — вернул меня к действительности Николай, разбиравший рюкзак.

— Не разбились?

— Нет. Почему ты их не выбросила?

— Один раз с их помощью мы уже узнали правду.

— Правда… Она всегда достается дорого.

— Неизвестность хуже.

Я перебрала химический арсенал, прихваченный из подземной лаборатории. По одной ампуле каждого вида, включая ту, что вкололи Николаю. Прочтя переписку Доктора с профессором, мне стал понятен тот ужас, с каким биолог смотрел на Субботина, но я его не разделяла. Когда знаешь, что срок, отмеренный тебе, вот-вот пройдет, все страхи становятся мелкими и несущественными.

— Мне надо вернуться в город, — решила я, взглянув на часы.

— Зачем? Мы еле вырвались оттуда.

Я не стала объяснять, что приехала в город своей юности не ради того, чтобы вытряхнуть из садиста информацию о секретных ампулах. Помимо необычного заказа меня привела сюда слепая материнская вера, проснувшаяся при упоминании Валяпинска. Много лет я жила с вечной занозой в сердце, которая то отпускала боль, то справедливо мучила. Но раз судьба привела меня в Валяпинск, я обязана узнать правду о том дне, когда Мир Рухнул. Для полноты картины мне не хватает нескольких важных деталей.

— Я съезжу в город и вернусь.

— Тогда я с тобой.

— Нет. Ты остаешься здесь. Отдыхай спокойно. Кроме меня, это место никто не знает.

«А тот, кто знает, забыл», — надеялась я.

— А Коршунов? Ты говорила о нем.

— Его уже нет… Я оставлю тебе телефон и в случае чего позвоню.

— В случае чего?

Мы смотрели друг на друга, и я ощущала его нешуточное волнение. Не за себя, а за меня! Позабытое чувство мужской заботы обрадовало и напомнило, что я все-таки женщина. Я не удержалась и весело потеребила Николая по макушке, поймав себя на мысли, что точно так же заигрывала когда-то с мужем.

Я смутилась, отвела взгляд и поблагодарила:

— Спасибо тебе, Коля.

— За что? — Как и все мужики, он не понимал тонких материй.

— И позаботься о Пифике… в случае чего.

На этот раз он не стал переспрашивать. Подобные просьбы делают мужчин сильнее. Я поспешила уйти, пока он рос в собственных глазах.