Светлый лик смерти

Волокна ткани. Это может быть шарф или пальто, если свой зеленый шелковый костюм Широкова носила не только в теплое время года, но и в холодное, под пальто. Это может быть что угодно, если костюм висел на вешалке вплотную с другой одеждой или лежал в чемодане. Это могут быть волокна с одежды пассажиров в переполненном транспорте. Если же вспомнить о неустановленном тяжелом предмете, то это может оказаться чем-то завернутым в материю. Ну и что такое было в эту материю завернуто? Зубов клянется и божится, что вес предмета не меньше сорока восьми – пятидесяти килограммов, он десять раз перепроверял и пересчитывал.

– Ася, – донесся до нее голос мужа, который уже успел не только позавтракать, но и полностью одеться и был готов к выходу из дома. – Ты что, уснула?

Настя встрепенулась и помотала головой.

– А что, уже пора?

– Мне – да. Если ты быстро соберешься, я доброшу тебя до центра. Мне сегодня нельзя опаздывать, я на десять утра назначил совещание.

– Сейчас, солнышко.

Она погасила сигарету и стала натягивать джинсы и свитер. Завязывание шнурков на кроссовках превратилось для нее в целую проблему, наклоняться было больно даже из положения сидя, но Леша давно привык к этому, поэтому без лишних слов опустился на колени и помог ей.

В машине они ехали молча. Настя сначала подумала было, что Алексей сердится на нее за что-то, но потом сообразила, что он просто собирается с мыслями перед совещанием. Сама же она снова вернулась к странному убийству Людмилы Широковой и непонятной роли некоего любвеобильного Виктора Дербышева, которому Мила должна была написать письмо и от которого даже ответ получила, но который клянется, что никаких писем от нее не получал, сам ей не писал и вообще в глаза красавицу блондинку не видел. Эксперты быстрого ответа по поводу почерка не обещали, но фотография-то совершенно точно Дербышева, а не его двойника. Привезенный на Петровку, Виктор «под протокол» опознал на снимке себя и свою одежду, а потом приехал вместе со следователем и оперативниками к себе домой и эту одежду предъявил. Не убийство, а сплошные загадки. Настя примерно представляла себе, что нужно делать дальше, если раскручивать эту линию расследования, но вот вопрос: а надо ли? Если Широкову убила ее подруга Сергиенко, то история с письмами никакого отношения к этому не имеет. Или все-таки имеет?

– Леш, – робко сказала она, отрывая мужа от мыслей о предстоящем совещании, – ты письма хранишь или выбрасываешь?

– Какие письма? – удивился Чистяков.

– Ну любые. Которые ты получаешь.

– Асенька, в наш телефонный век письма стали раритетом и непроизводительной тратой времени. Всю деловую переписку я веду через институт, такие письма я, конечно, храню. Там нужные адреса, имена, даты. А личных я уже давно не получаю. С чего такой вопрос?

– Так, ни с чего, – вздохнула она. – Буду дальше думать.

Выйдя из машины на Комсомольской площади, Настя спустилась в метро и поехала на работу.

* * *

Найти адрес Надежды Цукановой оказалось довольно просто, потому что Лариса Томчак смогла точно указать год ее рождения. Правда, была опасность, что Цуканова за двадцать семь лет могла и фамилию сменить, но, к счастью, она этого, по-видимому, не сделала. Во всяком случае, в адресном столе Ларисе дали восемь адресов, по которым в Москве проживали женщины подходящего возраста с именем Цуканова Надежда Романовна.

Первые четыре попытки были неудачными. Лариса ездила по указанным адресам, спрашивала Надежду Романовну, объясняя, что разыскивает свою однокурсницу. Случалось, что дверь ей никто не открывал, и тогда приходилось приезжать еще раз или два. Случалось, что дверь ей открывали, но Надежды Романовны не было дома, и тогда Лариса просто просила показать ей фотографию. На уговоры, объяснения и преодоление естественного недоверия и подозрительности уходили время и силы, но она не сдавалась. Ей очень хотелось выяснить, кто же в ту давнюю новогоднюю ночь воспользовался беспомощным состоянием опьяневшей и беспробудно спящей девушки. И еще больше ей хотелось, чтобы этим человеком оказался Владимир Стрельников.

Когда она явилась по пятому из указанных в списке адресов, дверь ей открыл рослый худощавый юноша лет восемнадцати-девятнадцати, до такой степени похожий на ТУ девушку в белом свитере, что у Ларисы мгновенно пропали все сомнения.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он, внимательно глядя на незнакомую женщину через очки с толстыми стеклами. – Вам кого?

– Мне нужна Надежда Романовна.

– А вы кто?

– Мы с ней когда-то учились в одном институте. Скоро исполняется двадцать пять лет с тех пор, как мы закончили институт, и вот мы решили организовать встречу выпускников…

Лариса внезапно осеклась под пристальным взглядом юноши.

– Мама умерла, – коротко сказал он.

Лариса неловко переминалась у двери, не зная, что делать дальше. Удача была так близко… Умерла. Надо, наверное, как-то отреагировать на это известие.

– Прости. Я не знала. Когда это случилось?

– Не так давно. Меньше года назад.

– Она болела?

– Нет.

– Несчастный случай?