Светлый лик смерти

– Да, именно это я и хочу сказать. И пожалуйста, Лешенька, не надо обращаться со мной как с маленькой и подтасовывать факты. Следователь хотел его дожать, но и я этого хотела. Более того, я это делала. Более того, я понимала, что это неприлично и безнравственно – хитростью и уловками заставлять отца давать показания против только что умершей дочери. Это чудовищно, понимаешь? Это гадко. Я все это понимала, но все равно делала. Потому что раскрывать преступления и искать убийц – моя работа. Моя профессиональная обязанность. Дело, за которое государство платит мне деньги. Не знаю, Лешик, я совсем запуталась и уже ничего не понимаю. Я дура, да?

– Да. Но ты не безнадежна, раз спрашиваешь об этом. Настоящий дурак, классический, никогда не сомневается в своей гениальности. Раз ты сомневаешься, тебя еще можно спасти для общества. Скажи, пожалуйста, что за спешка была, почему необходимо было получить показания отца именно сегодня? А до завтра подождать не могло? Если я правильно понял, девушка, убившая свою подругу, тоже умерла. Так что никуда она не делась бы. Для чего нужно было кидаться на несчастного мужика?

– В том-то и дело. Инстинкт сработал, наверное. Профессиональная деформация, которая велит хватать любую информацию, которая плохо лежит. Когда человек потрясен и не владеет собой, информацию легче из него вытягивать, и все всегда этим пользуются. Более того, выстраивают специально целые комбинации, чтобы вывести человека из состояния душевного равновесия, а потом заставить сказать то, что он так тщательно скрывает. Ты прав, спешки никакой не было, девушка все равно уже умерла, от следствия не скроется и улики не уничтожит. А я все равно вцепилась в ее отца. Вот это и противно.

– Ну что ж, извлекай урок из собственных ошибок. Согласен, ты, наверное, сама себе отвратительна, но в следующий раз ты подумаешь, прежде чем бросаться дожимать человека. Вот и все. Никакой катастрофы не произошло. В будущем ты будешь осмотрительнее. Все, Асенька, прекращаем панихиду по твоей почившей в бозе нравственности. Что сделано – то сделано. Сойдемся на том, что это было неправильно с точки зрения морали, но продиктовано интересами раскрытия тяжкого преступления, поэтому хотя бы в какой-то степени оправданно. Туши сигарету, и будем ужинать.

– Леш, я честное слово не могу. Ну пожалуйста, – взмолилась Настя, – не заставляй меня. Только продукт переведешь.

– Надо, старушка, надо. Ты ведь сама понимаешь, что надо, а капризничаешь. Если ты сейчас не поешь, завтра у тебя будет кружиться голова, это сто раз проверено. Иди мой руки.

Настя стала медленно и неловко подниматься со стула, опираясь одной рукой о стол, а другой держась за спину.

– Это еще что такое? – Алексей тут же вскочил, чтобы помочь ей. – Опять тяжести таскала?

– Нет, честное слово, ничего тяжелого не поднимала. Продуло где-то, наверное.

– Господи, Аська, ну когда ты станешь человеком? – простонал он. – Когда ты научишься не делать то, чего делать нельзя, и делать то, что нужно? Когда ты начнешь следить за тем, чтобы не сидеть на сквозняках, а? Ну сколько раз можно спотыкаться на одном и том же месте? Что ты стоишь, двигай в сторону ванной, ты же руки мыть шла.

– А ты не ругайся на меня, а то я от ужаса забываю, что собиралась делать. Я тебя боюсь.

Настя наконец выпрямилась и пошла в ванную. Намыливая руки, она смотрела на свое отражение в зеркале, висящем над раковиной. Лешка прав, он всегда прав, потому что он намного умнее и рассудительнее ее самой. Можно, наверное, как-то так организовать свою жизнь, чтобы свести возможные неприятности к минимуму. Не поднимать ничего тяжелее трех килограммов, потому что уже лет восемь у нее после травмы болит спина. Не сидеть на сквозняках. Не позволять сыщицкому азарту брать верх над нормальными человеческими чувствами. Можно сосредоточиться и направить все умственные усилия на то, чтобы не наступать дважды на одни и те же грабли. Правда, граблей таких по жизни раскидано великое множество, но есть же люди, которые умеют как-то так напрячься и все эти грабли держать в поле зрения. Неужели она, Настя Каменская, не сможет этого? Да наверняка сможет. Но, с другой стороны, если все интеллектуальные силы бросить на борьбу с граблями, то ни на что другое их уже не останется. Ни на работу, ни на дружбу, ни на любовь, ни на хобби. Ни на что. Смертельная скука. Нельзя даже развлечься тем, чтобы получить в очередной раз по лбу черенком от граблей. Прекрасный писатель Богомил Райнов назвал это «Большой скукой», правда, имел он при этом в виду тихое пребывание в могиле, но жизнь, направленная на борьбу с граблями, по эмоциональной насыщенности мало чем отличается от могильного покоя.

* * *