Светлый оттенок тьмы

Сурья замолчал. Он гадал, рассказать ли брату о том, как его пытались зарубить топором, однако не стал. Сейчас он и сам не был уверен, что со страху ему не почудилось.

Еще некоторое время Орест ковырялся в стене. Как вдруг сверху на них опять посыпались щепки.

Крышка колодца заскрипела, и сверху стал виден клочок голубого неба. Орест зашипел и бросился вверх по стене.

Снаружи на него полетели цепи — на этот раз более толстые и тяжёлые. Он попытался увернуться, однако в живот его вонзились стрелы. Орест взревел от боли и согнулся пополам. Тогда же вокруг его шеи обернулась удавка. Он схватился за неё, натягивая, словно тетиву, однако удавка сжималась, мешая дышать.

— Хватит! — раздался негромкий, но уверенный голос.

Удавка ослабла, но Орест не спешил освобождаться. Он выжидал. Что они задумали теперь?

Перед ним возник человек — уже немолодой, с седеющими волосами и густой бородой. Спину он держал прямо — видно было, что гнуть не привык. Одежда не новая, однако выглядела получше, чем у деревенских мужиков.

— Кто таков будешь? Отвечай! — потребовал он, глядя на Ореста сверху вниз. Лицо его ничего не выражало — ни страха, ни гадливости.

— Тебе какое дело? — фыркнул Орест.

— Зачем пришли?

— Не поверишь, дядька! На голых девок поглядеть!

В глазах незнакомца появилось странное выражение. Орест мог поклясться, что он заметил искорку смеха, мелькнувшую, да погасшую, чтоб никто ненароком не увидел. Человек подошёл совсем близко и долго рассматривал его лицо, внимательно вглядываясь в каждую чёрточку.

— Чего вылупился? Я ж не девица! — ехидно заметил Орест.

— Второго покажите, — велел незнакомец.

Мужики переглянулись и пожали плечами, однако послушно подошли к колодцу и бросили веревку.

— Вылезай, — крикнули они Сурье.

Тот, не мешкая, вскарабкался по верёвке. Мужики приготовили цепь, но незнакомец поднял руку и покачал головой. Цепь убрали, а Сурью пинками проводили к брату.

— Значит, вот вы какие, отпрыски Сатаны, — тихо сказал незнакомец, рассматривая обоих.

Взгляд его задержался на лице Сурьи. Рука невольно поднялась, будто намереваясь погладить по щеке, однако замерла на полпути.

Человек покачал головой, опустил руку и отошёл в сторону. Несколько мужиков направились следом.

Анджей Берестович, знатный Залесский боярин, слыл мужиком не робкого десятка. И сейчас выглядел спокойным, что тот столб у ворот. Деревенские мужики топтались на месте, почёсывая макушки, в ожидании, пока боярин скажет своё слово, однако он медлил, задумчиво глядя на реку.

В глазах его стояла печаль.

Столько лет прошло, как он выбрался из того проклятого мирка, в котором осталась его младшенькая сестрёнка. В мыслях Анджей давно уж похоронил её загубленную душу, хотя частенько вспоминал. Как и ту жаркую ведьму с красными волосами и чудными, будто маковые цветы, глазами. Мальва снилась ему, а во время любовных утех с дворовыми девками, он закрывал глаза, представляя себе её стройное моложавое тело. После крестился и целовал образа.

Жениться у него так и не вышло. Когда Анджей вернулся, Купаву уже сговорили с другим женихом. Он сватался к молодой вдове, но та захворала и померла за три дня до свадьбы.

Больше Анджей никого замуж не звал. Так и жил бобылём, без семьи, без детей.

С Любавой он лет двадцать как не общался. А недавно узнал, что она умерла. К нему приезжал её сын, Степан. Всё ему сладкие речи вёл, в наследники набивался, да только Анджей не слушал — сразу указал племянничку на ворота.

Не простил он тогда Любаву. И себя не простил…

Теперь вот появились эти двое. Родные они ему — и к бабке не ходи. Что белолицый, что синемордый — будто с Ярушкиных черт срисованы. Видно, сладилось у неё с тёмным князем.

Анджея так и подмывало расспросить юнцов об их матери. Но, подумав, решил, что не стоит. У неё уж давно своя жизнь. А ему — совсем немного осталось. Ни к чему напоследок раны бередить…

— Эх, распустили вы своих девок, распустили, — сказал, наконец, боярин, — с кем попало по кустам милуются. Слава аж до Залесья идёт.

— С девками разберёмся. Скажи лучше, что с этими делать!

— Мы должны отпустить их.

— Как так? — один из мужиков развёл руками, недовольно глядя на Анджея.

— Синемордый вынул дух из нашего кузнеца одним лишь взглядом, а он был крепким детиной!

— На кол и сжечь!

— Да, а второго, сквозь которого топор, как сквозь воду прошёл?

— То тебе спьяну померещилось.

— Ничего мне не мерещилось. Вот те крест.

— Замолчать! — рявкнул боярин, — раскудахтались, как бабы. Я велел отпустить, так слушайтесь. Иначе зачем звали?

— Так он Берестовичем назвался, а, боярин? Твоим именем, между прочим.

— А может у тебя, боярин, в роду Сатана? — испугались мужики

— Хватит ересь нести, — рассердился Анджей, — струхнул юнец, сболтнул первое, что на ум попало.

— Не скажи, боярин. А то мы не знаем, что молва говорит! Видели, как бился ты с Сатаной.