Светлый оттенок тьмы

Рука Ореста легла на его плечо и легонько сжала. Кого он обманывает? Для страсти любовь не нужна. Брату вот вообще ничего не нужно. Стало быть, с ним самим что-то опять не так…

— Пора домой, — сказал Орест.

Внезапно раздался шум, послышались голоса. Орест прыгнул в воду и заглянул за камыши.

— Кажется, сюда идёт толпа. С факелами, вилами и прочей ерундой.

— Уносим ноги?

— Что ж ты так не нравишься сегодня бабам? — буркнул Орест, выбираясь на берег, — бегом в лес.

Братья рванули через камыши, что было духу. Однако со стороны леса их ждала ещё одна толпа, вооружённая луками.

— Вот тебе и деревня, — присвистнул Орест.

— Напомни, почему мы оставили мечи?

— Не было надобности. Да и сейчас, думаю, справимся.

— Тебе хорошо говорить — тебя не видно.

— Зато будет слышно, — пообещал Орест.

— Надо было брать с собой ядокрылов, — не унимался Сурья.

— Они бы выдали себя клёкотом и задрали коров.

— Хороший хозяин уследит за зверем.

— Хозяин не тем занят!

— И что теперь?!

Сурья метался по берегу, не в силах решиться, куда бежать. С обеих сторон приближались люди. Конечно, можно было ещё пуститься вплавь. Он посмотрел на воду, однако лучники просекли его взгляд и выпустили стрелы, прошив речную гладь острыми и крепкими наконечниками. Значит, в воду не стоило соваться.

— Стало быть, вот наш князь!

Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов — точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.

Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.

— Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.

— Молодец, Данка! — похвалили коварную обольстительницу из толпы.

Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.

— Вот дрянь-то, — прошипел Орест.

— Я пришёл с миром, — громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, — и уже ухожу.

— Как бы ни так! — загудела толпа.

— А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?

— Из Залесья, — нашёлся Сурья.

— Надо же, — хохотнул кузнец, — знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?

— Берестовичей.

— Ой, лжёшь! Берестовичи — бояре, а не князья.

— Я и не говорил, что князь.

— Опять лжёшь!

— Говорил! — выкрикнула откуда-то Данка.

— А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.

Сурья огляделся вокруг — его окружили со всех сторон — мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало — человек тридцать, и каждый — кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.

— Ну всё! — рявкнул Орест, сбрасывая морок, — с меня хватит. А ну пошли вон!!!

Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один — с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.

— Сатана! — завопил кузнец и метнул в Ореста молоток.

Тот лишь усмехнулся, поймав нехитрое орудие на лету, затем уставился на кузнеца тяжёлым колдовским взглядом. Верзила зашатался, хватаясь рукою за грудь, и упал навзничь. Глаза его закатились, так что стало видно лишь выпученные белки, губы шевелились, жадно хватая воздух.

— Бей Сатану! — раздался пьяный голос. Кричавший громко икнул и запустил в Ореста лопатой.

— Держись за моей спиной, — велел Орест, прижимаясь к брату. И тотчас же в его грудь вонзилось несколько стрел. Он улыбнулся, вынимая древки с бородатыми наконечниками, с которых свисали частички окровавленной плоти. Было жутко больно, однако Орест не подал виду.

Еще несколько человек рухнули наземь под его тяжёлым взглядом. Однако, вместо того, чтобы испугаться и бежать прочь, толпа заревела и стала швырять в братьев всем, что под руку попадалось.

Вспыхнуло синее пламя — камыши занялись, затрещали, выпуская в небо клубы чёрного дыма. Бабы начали орать, дети — плакать, однако мужики оказались не робкого десятка. В ход пошли камни, комья земли, да и попросту кулаки.

Орест растерялся: он не ожидал столь решительного отпора. Будь он один, он бы тотчас же удрал, невзирая на раны. Однако Сурья уязвим. Более того, если б его ранили, Орест ничем не смог бы помочь. Как же всё-таки глупо было оставить у подножья Гор оружие и ядокрылов.

Орест повалил брата на землю, закрывая своим телом от ударов, сыпавшихся со всех сторон. Спина его превратилась в лохмотья. Из разверзнутых ран торчали сломанные кости, а кафтан насквозь пропитался кровью. Орест закрыл глаза и читал исцеляющие заклинания, стараясь не думать о боли. Голова закружилась, и он впал в беспамятство.