– Надо же, какой… молодой, нет, правда под кайфом, – все хихикала Горгона на ухо Виктории. – Искупаться решил под луной. Пойдем поиграем с ним в воде? Совратим его. Нет, подожди… постой…
Горгона вытягивала шею, стараясь лучше рассмотреть незнакомца. Виктория различала лишь силуэт, белое пятно вместо лица. А вот Горгона видела его ясно, она же обладала уникальной способностью. Так мне Вика сказала – у Горгоны-Ангелины была врожденная способность видеть в темноте, причем при лунном свете она видела все очень четко, как днем».
Дочитав до этого места, начальник Главка вопросительно глянул на полковника Гущина.
– Ноктолопия, – пояснил тот. – У Ангелины Мокшиной было так называемое «кошачье зрение» – ноктолопия, генетическая особенность. Она действительно все видела в темноте. Об этой ее особенности мне говорили свидетели.
«– У него в руках сапоги, – шепнула Горгона моей дочери, – писала Клавдия Первомайская дальше в своем дневнике. – Он что-то пихает туда… у него в руках что-то замотанное в платок, он запихнул это в голенище сапога. И еще у него в руках топор… Вот он его уронил…
Что-то взметнулось в темное небо и плюхнулось в воду. Вика услышала всплеск.
Горгона шепнула ей, что юный незнакомец выбросил в воду сапоги. И наклонился, поднял топор с земли, взял за лезвие и…
– Ничего себе… он себя режет… Я вижу, – шептала исступленно Горгона. – Режет себе плечо… потом бедро… опять плечо… кровь у него потекла… Ненормальный, что ли, режет себя… такое тело великолепное и резать по живому. Ну, точно, парень под кайфом. И выглядит он странно, его всего шатает. Такой же сумасшедший, как мы? Юный бог здешнего леса…
Вика не видела этого в темноте. Она знала все это со слов Горгоны. Но она, как она мне призналась, внезапно испытала там, в кустах, трепет. И чего-то испугалась сильно.
Возможно, того, что последовало сразу за тем, как этот незнакомец взял в руки свой топор.
– У него кровь течет из ран, – шептала Горгона. – Что же он ее не останавливает? Застыл как статуя. О, а теперь он…
– Что? – спросила ее моя дочь, стараясь тоже разглядеть, что же там происходит с ним.
– Он взял топор за рукоятку, заходит в воду подальше… отводит топор в сторону… ОООО!
Вика сказала мне, что она внезапно услышала глухой удар и хриплый вопль боли.
Горгона, вцепившись в нее, шептала, что парень только что на ее глазах размахнулся и
Он пошатнулся, но устоял на ногах, размахнулся из последних сил и швырнул топор далеко в воду. А потом словно срубленное дерево рухнул на мелководье.
Вика рванулась из кустов. Она хотела видеть его, помочь ему. Она не могла взять в толк, что же такое случилось. Но Горгона поймала ее, схватила грубо, развернула к себе.
– Подруга, подруга… стоп, стоп… не лезь… Он себя прикончил. Это плохой знак… Но как-то на самоубийство не очень похоже… Тихо, тихо, нам не надо туда… Это не наше дело. Посмотри на нас – какие мы… Ты хочешь в таком виде звать на помощь? Чтобы явились менты? Чтобы они нашли наш костер, все наши жертвы? Чтобы они допрашивали нас – кто мы такие и откуда? Чтобы разрушили наш ритуал, наш Орден?
Вика сказала, что она не хочет этого, но тот парень… он же умирает там. Горгона ответила, что он, скорее всего, уже мертв. От такого удара топором по себе, по своему телу. Она потащила Вику назад, к дереву. Они снова переплыли реку Истру. Нашли Лидку, которая все валялась в траве в отключке. И вернулись к костру. Вика сказала, что ее колотила дрожь – и от воды, и от ночной прохлады, и от того, чему она стала свидетелем, не видев всех деталей в ночной тьме. Но Горгона намешала снова чего-то, какой-то особый наркотик, и дала ей. И Лидке. И выпила сама. И они заснули, как праведники. А потом их утром разбудили менты».
Начальник Главка закрыл дневник Клавдии Первомайской.
– Не было никакого дезертира в ту ночь, дезертир просто смылся из части, – сказал полковник Гущин. – А ОН… Герман Богушевский… ныне Лебедев – он в шестнадцать лет убил свою семью. А затем изобразил из себя жертву нападения. И избавился от всех улик – сапог, ценностей, что забрал из дома, инсценируя грабеж. И главной улики – топора. Его ведь так и не нашли тогда. А топор там – на дне Истры.
Начальник Главка с минуту размышлял, а потом потянулся к телефону – всем, всем, общий сбор.
И в этот миг мобильный Гущина разразился новым звонком.
– Федор Матвеевич, это дежурный по ГУВД. Сейчас только что позвонили из фитнес-клуба «Аркадия». Дежурный менеджер Нелли Ухватова. Она сказала – в клуб приехала наша сотрудница. Она просила ее позвонить, дала этот номер, если… Менеджер в истерике – сказала, там происходит что-то плохое. Сработала сигнализация в зале исторического фехтования, и все внутренние камеры отключились. Охрана ничего не может сделать, она бессильна.
Как больно…
Боль пульсирует в голове, в шее…
Глаза не открыть…
Свет…
Может,