Светлый путь в никуда

Итак, первое тело женщины возрастом глубоко за пятьдесят – тощей жилистой блондинки с жидкими крашеными волосами до плеч, облаченной в шелковый модный комбинезон от «Дольче Габбана» с леопардовым принтом, – лежало в большой гостиной между диваном и камином.

– Это ее дочь Виктория Первомайская, – повторил Гущин вслед за экспертом-криминалистом. – Она жила вместе с матерью здесь во Внуково.

– Вообще-то она Первомайская-Кулакова по паспорту, – сообщил один из оперативников, занимающихся обыском дома и поиском улик. – Мы паспорта нашли всех троих. Сама Первомайская тоже Кулакова. А это ее литературный псевдоним.

В гостиной стоял невыветрившийся запах сигарет и алкоголя. На журнальных столиках у диванов, на сервировочном столике на колесиках, на комоде среди множества фотографий и даже на каминной полке выстроилась, как в баре, целая батарея початых бутылок с дорогим алкоголем – ром, джин, коньяки, бренди, виски. Тут же старинные хрустальные графины.

Бокал валялся и на полу у дивана. Словно дочь Первомайской по имени Виктория в момент нападения убийцы пила свой последний вечерний коктейль.

– Чем это здесь так пахнет? – поморщился Гущин.

К запаху алкоголя и крови (пусть ее было и немного на турецком ковре, но она пахла) примешивался сладкий аромат духов.

– Ex Nihilo, Федор Матвеевич, – сказала Катя, собрав всю себя, давя в себе тошноту и липкое какое-то чувство полной беззащитности, которое она испытала в этом старом знаменитом доме. – Модная и очень дорогая марка. Мне кажется, она раздевалась в тот момент, когда… Смотрите, спереди на комбинезоне все пуговицы расстегнуты, и он с плеч стянут. Она сидела на диване и раздевалась…

– И пила. А под этой ее шелковой штукой бюстгальтера нет, – Гущин наклонился над трупом. – Посмотрите, есть ли нижнее белье, в смысле, трусы. Отметьте это в протоколе осмотра.

Эксперты суетились возле тела. На кисти Виктории Первомайской надевали специальные пакеты, фотографировали тело с разных ракурсов, снимали осмотр на видео. Из глубины дома слышалась та же деловитая суета.

– Внучка Анаис… имя у нее такое редкое – Анаис Первомайская-Кулакова, она на кухне, Федор Матвеевич. Там все разгромлено, – сообщил начальник УВД.

Но Гущин направился не на кухню. Сначала он пошел на террасу и начал осматривать те самые старые белые двустворчатые двери.

Терраса выходила окнами во фруктовый сад – заросший и запущенный, как в общем-то и весь громадный участок, за исключением маленького пятачка перед домом у калитки, выложенного потрескавшейся плиткой. Старая терраса дома с окнами-переплетами. Стекло одной из секций выбито снаружи внутрь, и нижний шпингалет на окне открыт, а верхний просто оторван с невероятной силой.

– Из сада забрался через окно на террасу и выбил эти двустворчатые двери, – объяснял эксперт-криминалист, показывая варварские следы взлома на белой крашеной древесине. – Так и проник в дом с улицы. Семья была в доме. Работал телевизор. Это и сиделка показала, которая утром вызвала полицию.

– Давность смерти? – спросил Гущин.

– Не более двенадцати часов. Их убили где-то между десятью и одиннадцатью часами вечера. Никто из них еще и спать не ложился. Все бодрствовали.

Гущин внимательно осматривал следы взлома на дверях террасы. Он был мрачен.

– А следы?

– Земля на подоконнике и на полу. И здесь, у дверей. Мы взяли образцы. И из сада тоже образцы. Но и так все ясно. Убийца вошел в дом здесь. Входная дверь у них новая, с двумя замками. И там все заперто было изнутри. И даже цепочка накинута.

Катя вспомнила, как они с Гущиным осматривали эту входную дверь в прихожей. Да, крепкая дверь. Такую не взломаешь.

– Какой смысл там все укреплять, а здесь на террасе оставлять это старое гнилье? – Гущин постучал по двустворчатой двери.

– Дом-то очень старый, – заметил начальник УВД. – Первомайская построила его в пятидесятом году. Говорят, ей сам Сталин подарил этот участок здесь, в «Светлом пути». Как лауреату его же, Сталинской премии.

Катя оглядела террасу. Да, старый дом. Пусть снаружи и обшит новомодным белым сайдингом, и ремонт внутри делали, и сантехнику меняли. Но дом стар и дряхл. И это лезет из всех щелей – его деревянное нутро. Очень много старой антикварной мебели, явно купленной еще в советских комиссионках, когда творческая интеллигенция покупала павловские кресла и диваны из карельской березы, старинные столы, консоли, тумбочки, хрустальные люстры с подвесками. Новая современная мебель как-то теряется на старом фоне и явно проигрывает.

– Ладно, осматривайте тут все, фотографируйте. А мы пойдем глянем на остальных. – Гущин обернулся к Кате: – Релиз для журналистов составишь очень краткий. Никаких фактов, никаких подробностей. И про эти двери тоже молчок.

– Я поняла, Федор Матвеевич. Как скажете.

На кухне они увидели внучку Анаис. И Катя подумала, что не забудет этого зрелища до конца жизни. Но еще более ужасное зрелище ждало ее в кабинете, который они осматривали последним.