Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке

Я не понимаю, как строятся дома вроде того, в котором живу я. Меня можно назвать безруким: я с трудом могу заменить перегоревшую лампочку. Но это не означает, что мой дом выстроен богом. Пока что просто следует признать: я не знаю, как это удалось сделать. Тот факт, что в данный момент нечто представляется мне таинственным, не обязательно означает, что это навсегда останется тайной для всех людей. Может, просто я этого не понимаю! Может, просто у меня еще нет для этого требуемых ментальных инструментов!

Как и в рассказанной выше истории, надо просто согласиться с тем, что сегодня многие тайны не раскрыты, что нет ответа на многие глобальные вопросы. Возможно, когда-нибудь наука на них ответит, а возможно, и нет.

Что есть знание?

Что есть знание? Что можно знать? Что есть истина? Как выяснить, что истинно, а что ложно? Как уже говорилось выше, философская дисциплина, пытающаяся ответить на эти вопросы, называется эпистемологией, или теорией знания. Ниже мы познакомимся с некоторыми основными инструментами, позволяющими нам наилучшим образом использовать возможности нашего разума.

Я знаю название столицы Швеции. Следовательно, в этом специальном случае я обладаю знанием. Но разве в большинстве случаев знание не бывает гораздо более сложным, чем в этом тривиальном примере? На основании какого строгого критерия мы можем сказать, что знаем что-то? Что на самом деле означает “знать”?

Когда речь идет о знании, мы должны придерживаться трех критериев, а именно верить, считать реальным и иметь веские основания. В моем понимании знать что-то (назовем это X), означает, что выполняются следующие условия:

1. Я верю в X.

2. X истинно.

3. У меня есть веские основания верить в X.

Легко понять, почему должно выполняться первое условие. Я не могу знать что-то без того, чтобы верить в это. Если я не верю, что Париж находится во Франции, я, конечно, не знаю, что он во Франции.

Можно представить себе ситуацию, когда X истинно и у меня есть веские основания полагать, что X истинно, но первое условие не выполнено: я просто отказываюсь верить, что X истинно. Скажем, мой приятель говорит что-то не слишком приятное у меня за спиной, мне об этом сообщили несколько независимых и надежных источников (у меня есть веские основания доверять им). Но я по-прежнему не хочу верить этому и решительно отказываюсь прислушаться к ним. В таком случае я, конечно, не знаю, что обо мне злословили: как я могу знать, если даже не верю, что такое было? С моей стороны подобное поведение нерационально, но психологически объяснимо.

Что можно сказать о втором условии? Очевидно, то, что мы хотим знать, должно быть истинным. У нас может быть некая идея и веские основания верить, что она правильна, но все-таки мы можем ошибаться, поскольку сама идея неверна.

Предположим, я прочел несколько книг о каком-то историческом событии и, кроме того, поговорил на эту тему с большим количеством осведомленных людей. Тогда у меня есть веские основания полагать, что об этом событии я осведомлен. Но легко может случиться, что книги, которые я читал, содержат ложную информацию, что люди, с которыми я говорил, были дезинформированы или даже попросту лгали мне. Некоторые из моих идей, в которых я был уверен, неверны. Поэтому я не знаю их, даже если у меня есть веские основания верить в их справедливость.

Наконец, мы добрались до третьего условия: веские основания. Знание X – нечто большее, чем то, что X истинно, и то, что я верю в X. Крайне важно, чтобы у меня были веские основания верить в X. Позвольте привести пример. Предположим, однажды тоненький внутренний голосок, идущий откуда-то с ясного голубого неба, начнет нашептывать мне, что в корзине на кухонном столе лежит 213 миндальных орехов. И предположим, что совершенно случайно их там оказалось ровно столько. Это утверждение я считаю истинным, но мою интуитивную догадку нельзя считать знанием.

Дело в том, что у меня нет веских оснований в поддержку моей гипотезы. Я орехи не считал, даже не оценил разумно их число на основании здравого смысла. Я просто попал в точку. В корзинке действительно 213 миндальных орешков. Я просто сказал наугад, и мне повезло, что я оказался прав. Конечно же, я не знал, что в корзине 213 орехов. В конечном счете требуются веские основания, чтобы считать подлинную веру знанием.

Слова “вера” и “знание” часто противопоставляют друг другу. Но в повседневной речи слова “я знаю X” просто означают, что у меня есть веские причины верить в X. Говоря, что я “знаю”, что Земля круглая, а Париж во Франции, я подразумеваю только то, что я в этом убежден, я этому верю и у меня есть для этого веские причины. Конечно, в принципе, может оказаться, что я ошибаюсь даже в таких основополагающих представлениях, возможно, с самого детства мне систематически лгали об этом.