Светоч русской земли (СИ)

Богатую страну трудно разорить враз. Погибло добро, сгорели хоромы, подохла скотина, убит или уведён хозяин дома. Есть лес и река, а значит - дичь и рыба. Есть рабочие навыки, есть умение. Руки берутся за топоры - вырастают новые избы. Из лесных, не тронутых мором деревень приводят скотину, у ордынских купцов покупают, вырыв из земли бережёную гривну серебра, пару новых коней. Сироты находят родных, сябров, свойственников; калеки, убогие - странноприимный, выстроенный князем дом. Монахи и сельские знахари лечат больных, вправляют переломы и вывихи, прикладывают целебные травы, поят отварами - всё с присловьем, с наговором или с молитвой. У болящего, как и у лекаря, должна быть Вера в успех лечения, и Она помогает не меньше трав.

И вот наступает осень. Собрано всё, что можно было собрать: ягоды, рыба, грибы, полть медвежьей туши - свояк завалил зверя по осени в малинниках; у ордынских купцов куплена соль, можно прожить до весны! И жена достаёт из скрыни бережёный прабабкин саян, шёлковую рубаху с парчовыми оплечьями, с вышитой узором грудью - бояре наехали из Москвы, из Владимира, Ярославля, из Нижнего Новгорода! Князья! Надо и себя не уронить!

- Ты-ко, хозяин, тоже ентую рвань не надевай! Красных овчин зипун есть! Сама тебе его шерстями вышивала, то и надень! Неча беречь! На погост всё одно с собой не унесём!

У дочери сверху шубейки, крытой лунским сукном, рудо-жёлтый узорной тафты плат. Сын - в новой белой рубахе. Под расстёгнутым курчавым зипуном - вышитая алым шёлком грудь. Кудри по плечам, рожа аж светится, шапка заломлена на затылок. Семья! На улице раскланиваются со своим боярином. Людей - не хуже! И так - весь Переяславль. Красные и узорные, шерстяные и шёлковые, тканые и плетёные кушаки, зипуны, вышитые по подолу, груди и нарукавьям цветными шерстями, круглые, тоже цветные шапки, лапти, плетённые в два цвета, чистые онучи, на иных посадских и сапоги. Коли сани, то с резным задком, коли дуга - так крашеная, с наведёнными вапой змеями, берегинями или львами в плетёном узоре. Сбруя в медном, начищенном до блеска наборе, рукавицы у ямщика за широким поясом - каждая как сказочный цветок.

На Красной площади перед теремами не протолкнуться. Тут знать, тут уже иноземные шелка и сукна. Если меха, то соболь, куница, бобёр, или из ласочьих шкурок, под китайским шёлком, шубейка на иной боярыне, или соболиный опашень с золотой оплечной цепью на князе.

В теремах тоже яблоку негде упасть, снуют слуги. В хоромах великой княгини вокруг матери с дитятей столпотворение. Ищут Дмитрия: куда-то запропастился великий князь, а скоро выходить за столы!

А князь там, в задней, на верху, с Алексием решает отменить тысяцкое, изменив весь стародавний порядок на Москве. И митрополит остерегает его делать это немедленно, и Дмитрий слушается своего наставника, и в этом послушании - спасение страны.

Глава 20

Действия Некомата, подговорившего Ивана Вельяминова, оскорблённого ликвидацией должности тысяцкого, бежать к Михайле Тверскому, а от него в Орду, за новым ярлыком на великое владимирское княжение определялись волей генуэзского наместника в Кафе и папского легата, озабоченного борьбой с православием.

Поход на Тверь всех низовских сил летом 1375 года ликвидировал эту угрозу. Михаил вынужден был подписать мир и отказаться от прав на великое владимирское княжение. Он не нарушил этого договора и впредь, когда дела великого князя Дмитрия пошатнулись.

Все эти события, впрочем, катились мимо Сергия, ибо на второй неделе поста, ещё до начала похода на Тверь, он впервые в жизни заболел. И заболел тяжело.

Его снова начали посещать видения, но теперь это были видения бесовской силы.

Сергий не позволял себе задавить даже муравья, а жуков, залетавших и заползавших в келью, выносил на волю. Насекомых-паразитов, заводящихся от нечистоты, Сергий, однако, не терпел. Ни клопов, ни блох, ни тараканов, ни вшей у него в келье не было. Тараканов, когда заводились, он вымораживал зимой, клопов, если оказывались, шпарил кипятком, вшей выжаривал, а блох выводил травами, рассыпая их по полу кельи. Да и трудно было завестись насекомым в хижине, периодически превращаемой в баню!

Перед его взором начали являться, с собаку величиной, усатые, членистоногие твари. Как-то огромный, вполпотолка, суставчатый, шевелящий лапками паразит повис у него над лицом, и Сергий всё не мог поднять руки, чтобы отогнать насекомое, и только с ужасом разглядывал его пульсирующий живот, шевелящиеся членики, двигающиеся жвала и шептал молитву, чувствуя, как кровосос всё приближается к нему, готовясь вцепиться в горло, выесть глаза, надругаться над плотью и даже слиться с ним, передав Сергию свою внешность... И длилось это долго, Сергий потерял счёт времени, пока не пришёл келейник и видение не исчезло.