Светоч

— Серёженька, Вы плакали во сне…
Аль снилось что?
— Да… снилось, Айседора.
как будто бы иду я по росе,
и путь мой то под горочку… то в гору……
холмы…… поля…… за дымкою леса —
всё русское, знакомое до боли…
и вдруг роса,
Вы слышите, роса
внезапно превратилась в капли крови.
А рядом незнакомый, пришлый люд —
не из крестьян, но с косами…… и косит(!)
И падают к ногам,
и слёзы льют
живые, подсечённые колосья,
и кровью истекают на глазах…
Тут понял я……… всё понял, Айседора —
откуда та кровавая роса.
— Ах, полно Вам, Серёженька…
Рассола
не нужно ль принести? — ведь в самый раз
от ужасов таких опохмелиться.
— Как холодно… не топлено у нас…
и ночью было, верно, минус тридцать.
Оплавилась последняя свеча —
вчера читал уж затемно… без света…
— Серёжа, я достала кумача…
— На кой он Вам?
— Ну, как же? Для концерта!
Гостей почётных будет просто тьма —
Дзержинский…… Коганович…… Луначарский…
Я буду перед ними танцевать.
— О, дьвольские… дьвольские пляски!
Устроили тут пир в разгар чумы…
Вы знаете о голоде в Поволжье,
где сотнями уложены в гробы
скелеты, перетянутые кожей?
— Я…… знаю…… да……
— А, знаете зачем
заводят грузовик у стен Лубянки?
Чтоб шумом заглушить ночной расстрел
и крики тех, кто корчится на плахе…
— Серёженька…
— Молчите! Для чего
забросило в Россию Вас когда-то?
Сидели бы себе там за бугром —
в Германии, в Париже или Штатах…
— Россия!!!!!!
— Что Россия? Может быть,
понятна Вам душа её…… просторы???
— Понятна, да! Она, как я… ……любить!
— По-русски говорите, Айседора……
— Прости…… волнуюсь… путаюсь, родной…
Она — любить… как я люблю Серёжу…
светло, по-матерински, всей душой,
всей плотью…… сердцем…… помыслами…… кожей……
Она, как я — прощать ему грехи,
хмельной разгул и пьяные безумства
за искренние, чистые стихи великого Поэта-златоуста…
— Да что Вы понимаете в стихах?
Два слова о любви связать не в силах!
— Мой милый, я читаю их в глазах —
в твоих глазах, таких небесно-синих…
И, видя в них великую печаль,
всё вглядываюсь с нежностью и грустью
в туманную, мерцающую даль,
что издревле звалась великой Русью.

………………………

— Серёженька, Вы плакали во сне…

Аль снилось что?
— Да, снилось, Айседора…
как будто бы запуталось в петле
крылатое, задушенное Слово…
Но вырвалось на волю в тот же день,
волшебным Голубком взлетев над миром.
И снова у плетня кудрявый Лель
настраивает девственную Лиру.

38 Паганини