Светочи Конфедерации (СИ)

— Видите ли, Лайона, — объяснил ей Валлиан. — Во время церемоний Посвящения здесь, на Левконии, происходит что-то нестандартное. Неправильное. Последний раз церемонии Посвящения на вашей планете проводились чуть более семи лет назад. Судя по информации, оставленной мне предшественником, тогда ничего подобного не наблюдалось. Мне и моим коллегам, Светочам Конфедерации, предстоит разобраться в происходящем. Для этого может оказаться полезной любая информация, в том числе та, которой не владею я, но зато владеете Вы. Потому что именно Вы были рядом со мной и после первой, и после второй церемонии. Я прошу Вас дать мне разрешение записать на кристалл памяти Ваши воспоминания об этих моментах.

Это была одна из тех просьб, которые не предусматривают отрицательного ответа, и Лайона, выросшая в милитаризированном государстве, привычная к военной дисциплине, прекрасно понимала, что сейчас ее эмоции и желания не имеют особого значения. Речь шла об интересах как минимум ее родной планеты.

Госпожа Монтессори отчетливо понимала, что поневоле все глубже вязнет в какой-то большой игре, правила которой ей не известны. Лайона никогда не считала себя любительницей и искательницей приключений «на пятую точку», а потому вместо энтузиазма испытывала безотчетную тревогу и вполне отчетливое недовольство. Правда, недовольство свое она вынуждена была задвинуть в дальний темный угол.

Глава 20

Валлиан привел Лайону в свой коттедж, устроил в кабинете, предложил чай и принес конфетницу, наполненную сладостями с других планет. Придвинул столик с установленным на нем аппаратом для работы с кристаллами памяти. Девушка от чая и конфет отказалась. Покорно позволила присоединить к своим вискам специальные датчики. Тихо и неподвижно сидела, пока шел процесс считывания памяти и заполнения мнемокристаллов.

Валлиан видел, что она снова отдаляется от него, укрывается за холодной маской вежливой отстраненности. И от этого ему было больно. Слишком многие отдалились от него, когда он стал Картаделем. Даже родители и родная сестра. Да, он не боялся одиночества и умел оставаться наедине с собой. Да, он почти не бывал дома, на родной планете. Да, у него была масса обязательств и задач и почти не было свободного времени. И все же он не мог не чувствовать холодок, сквозивший во взглядах родных людей. Это было необъяснимо и как-то неправильно.

Когда кристаллы памяти заполнились, Валлиан осторожно освободил виски девушки от присосок, сел напротив, взял ее за руку, заглянул в глаза — внимательно, ласково.

— Лайона. Я вижу, что Вам не нравится то, что сейчас происходит. Поверьте, мне тоже не слишком приятно лишать Вас беззаботного отдыха. Привлекать Вас к решению проблем, о которых Вам почти ничего не известно. Вместо того, чтобы сидеть сейчас с Вами перед мнемонакопителем, я бы с удовольствием пригласил Вас в бассейн или на пляж. Провел бы рядом с Вами чудесный, полный тепла и радости вечер. Пожалуйста, простите, что это не так. Мы с Вами оба — взрослые люди, и понимаем, что такое Долг. Мой Долг — делать все для поддержания стабильности во всех мирах Конфедерации. В том числе на Левконии. Я знаю, что могу рассчитывать на Вашу помощь и поддержку в этом деле. Но мне бы хотелось надеяться, что все это не разрушит того тепла и доверия, которые, как мне кажется, уже возникли между нами…

«Наполни его энергией своей Любви, Лайона, — вспомнились девушке слова Наставника. — Ему это очень нужно». Но нужно ли это ей? Готова ли она отдать свое сердце сидящему напротив ее мужчине? У нее пока не было ответа на этот вопрос.

Лайона никогда не была «влюбчивой вороной». Те две больших любви, которые пережила она к своим двадцати восьми годам, не сваливались на нее, словно снежный ком. Нет. Они прорастали медленно и незаметно, постепенно охватывая ее душу, наполняя все существо тихой радостью и благодарностью.

Благодарностью за то, что такой замечательный человек — мужчина, в которого она влюблена — есть в этом мире, в ее жизни. Что ходит по одной планете и дышит с ней одним воздухом. Даже сейчас, по прошествии лет, она продолжала восхищаться теми мужчинами, которых любила когда-то. Продолжала хранить в памяти светлые воспоминания о днях, проведенных вместе с ними. И пусть эти две первых любви так и не перешли в «горизонтальную плоскость» и не привели к замужеству, но они были частью ее жизни, частью ее истории, частью ее самой.

Что же касается Светоча — то она еще не успела проникнуться им, пропитаться. Не успела взрастить в своем сердце цветок новой любви. Четыре дня — это слишком мало. Это слишком быстро для нее. Она так не умеет.

Но как и чем ответить сейчас Картаделю?

Как не причинить боль своей сдержанностью?

Картадель заговорил снова, и Лайона поразилась тому, как точно он понял, что с ней происходит. Словно заглянул в ее голову и прочел ее мысли.