Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Даже незначительный, даже заведомо частичный успех, которого можно было добиться, когда государственные институты, даже уже не существующие, по советской инерции все еще имели авторитет и влияние, ослабив ценовой шок, спас бы сотни тысяч, а может быть, и миллионы жизней.

Даже с узко политической точки зрения недовольство монополистов нанесло бы Гайдару лишь ограниченный ущерб, а вот отношение народа было бы существенно лучше, – и его не снесли бы так позорно из власти уже в конце 1992 года.

Но реформаторы, ненавидевшие все советское, считавшие возможным одним прыжком перескочить через свою страну в светлое рыночное будущее, равнодушные к своему народу, похоже, просто не были в состоянии воспринимать людей как высшую ценность, которой они призваны служить.

Их ценности изначально были другими. Уже в июне 1992 года, помнится, один из реформаторов говорил в ответ на описание экономической ситуации: «Какая катастрофа? Если в этой стране будет социальная революция, мы станем почетными политическими беженцами в любой фешенебельной стране мира. А вот если меня не пригласят на следующую конференцию в США, – вот это, старик, уже будет реальная катастрофа!»

Реформаторы даже не скрывали своего мироощущения, чувствуя себя людьми не «этой» страны, а «той». Наша трагедия в том, что во власть попали и в итоге сформировали ее люди, изначально отобранные за свою «нездешность».

Другой не воспринятый Гайдаром аргумент, который в то время также пытались донести до его сознания практически все, заключался в необходимости по примеру бывших социалистических стран сначала приватизацией малых и средних предприятий вывести накопившиеся спекулятивные деньги с потребительского рынка, «связав» их собственностью, и лишь потом освобождать цены. Это уменьшило бы «инфляционный навес» не обеспеченных товарами денег над экономикой, сократив за счет этого скачок цен, а главное – запустило бы рынок, создало у людей бы привычку к работе в условиях конкуренции, хотя бы на уровне кафе и магазинов, и за счет этого также уменьшило бы скачок цен.

Но это был не мгновенный и потому не приемлемый для Ельцина, а потому и для Гайдара путь. Впрочем, вполне вероятно, что для Гайдара он действительно был еще и непонятен, – и потому он форсировал реформу, столкнув страну в чудовищную, ужасающую катастрофу.

Другой причиной этого была последовательно проводимая Гайдаром политика по недопущению развития России за счет внутренних инвестиций. Ведь внутренние инвестиции – это возможность независимости, в том числе и от глобального бизнеса; следовательно, они должны быть уничтожены как потенциальная угроза его всевластию, а любое развитие может иметь право лишь за счет иностранных инвестиций, то есть за счет денег глобального бизнеса и, соответственно, в его интересах.

Об ответственности Гайдара вполне исчерпывающе свидетельствует судьба военно-промышленного комплекса (ВПК). Когда стало ясно, что благодаря вызванной либерализацией цен катастрофе у государства больше нет денег, на его обязательствах решили экономить, просто не исполняя их. Главным врагом демократии был вполне логично (даже без учета целевым образом поставленной западными кураторами задачи) назначен символ Советского Союза – ВПК, предприятиям которого перестали платить. Когда директора взвыли, указывая на подписанные государством обязательства, Гайдар, помнится, разъяснил им в предельно доступной форме, что отказаться от своих обязательств правительство задним числом действительно не может, и потому отказываться не будет. Оно не будет всего лишь оплачивать поставляемые ему вооружения. И финансирование гособоронзаказа было одним махом сокращено на 70 % – более чем в три раза.

И лишь когда после этого в «горячих точках» начали всплывать в неимоверных количествах автоматы Калашникова заводского производства, но без номеров, – потому что жить-то как-то надо, – только после этого это безумное решение было отменено.

Мы сейчас даже не можем себе представить, до какой степени в мироощущении демократической тусовки того времени доминировало твердое убеждение в необходимости уничтожить, стереть с лица земли не только Советский Союз, но и все, что хоть как-то его напоминает, включая высокотехнологичные производства.

Потом предприятия ВПК, выстоявшие в этом кошмаре, последовательно уничтожались реформаторами в ходе приватизации. Фраза «ты добивай его, не давай ему вывернуться» в отношении директоров крупных заводов, сохранявших производство, несмотря на все усилия либералов, слышали в то время от сотрудников Госкомимущества и других гайдаровцев самые разные люди.

Эти люди действительно поставили перед собой задачу уничтожить свою страну, и делали это не просто осознанно, но и с энергией, азартом и изобретательностью.

Приватизация как разрушение