Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

На выборах 1999 года Гайдар, партия которого «Демократический выбор России» вошла в склеенный Кириенко блок «Союз правых сил», вернулся в Госдуму. Успех СПС, набравшего 8,5 %, во многом, возможно, был вызван гениальностью политтехнолога Павловского, разославшего утром дня выборов всем своим сколь-нибудь значимым (которых было много) СМС о том, что «СПС, похоже, проходит» в Думу. Павловский имел репутацию человека знающего, осведомленного в кремлевских интригах, и его СМС за считанные часы распространилась по всей правящей тусовке и обслуживающему ее персоналу. В силу естественного желания присоединиться к победителю массы представителей этого социального слоя, при других обстоятельствах не пошедшие бы на выборы, пришли и проголосовали «за своих». В результате СПС, накануне выборов балансировавший на грани преодоления 5-процентного барьера, преодолел его с огромным запасом.

Хотя значительно более вероятной представляется версия, по которой власти надо было любой ценой «размыть» представительство в Госдуме считавшегося тогда смертельно опасным блока Примакова и Лужкова «Отечество – Вся Россия», и заведение для этого в Госдуму демократических «теней 90-х» представлялось вполне рациональным шагом.

В Госдуме Гайдар, не будучи ни лидером фракции, ни даже председателем комитета, обладал в силу своего авторитета в либеральном клане исключительным положением и вновь получил огромное влияние на социально-экономическую политику. Он говорил: «Правительство начало реализовывать ту программу, которую мы разрабатывали… У меня была возможность за 2–3 дня получать ключевые документы за подписью лиц, принимавших решения, включая президента. Не надо было публично выступать, а возможности делать что-то были, пожалуй, наибольшими за все то время, когда я работал во власти».

Достаточно сказать, что его институт разрабатывал не только концепцию, но и проект важнейшего для либералов закона «О стабилизационном фонде» (направляющем средства российских налогоплательщиков не на нужды России, а на поддержку финансовых систем США и еврозоны).

Признаком высокой оценки роли Гайдара представляется его приглашение в 2003 году властями США для консультаций по экономическим реформам в оккупированном ими Ираке. (Правда, о степени ответственности американской администрации свидетельствует то, что они вполне серьезно приводили в качестве доказательства построения в Ираке демократии введение в нем правил дорожного движения штата Мэриленд.)

Тем не менее, ореол Гайдара постепенно мерк в свете новых звезд, в том числе и либерального клана.

После поражения СПС на выборах 2003 года (как сообщалось, в первую очередь из-за гомерического воровства либералов) он вышел из ее руководства. Когда осенью 2008 года появились сообщения о том, что СПС станет частью новой правой партии, создаваемой Кремлем (и Белых даже подал в отставку с поста председателя СПС), Гайдар заявил об отказе от участия в этом проекте и о своем выходе из СПС. Тем не менее, вскоре с Чубайсом и временно возглавившим СПС Гозманом он уже призывал оставшихся членов партии сотрудничать с властью для создания новой правой либеральной партии: позиция «системного либерала», судя по всему, обязывала.

Но сам он уже был гарантированно неизбираем.

Последствия либеральной политики, наглядная демонстрация либералами презрения и ненависти к своей стране сделали свое дело. На фоне Кириенко окончательно перестал работать вывозивший Гайдара всю жизнь до этого имидж умненького мальчика, выбившегося в люди прилежной учебой и тем ставшего радостью одинокой стареющей мамы с не сложившейся жизнью.

Сообщение о его отравлении в Дублине в ноябре 2006 года во время международной конференции (на следующий день после смерти Литвиненко в Лондоне) вызвало предположения о чрезмерной даже для него дозе алкоголя. Заявления его и Чубайса о том, что это было покушение на убийство, за которым стояли, по его версии, «противники российских властей», а по версии Чубайса – «сторонники неконституционных силовых вариантов смены власти в России» вызвали комментарии, основным лейтмотивом которых было «да кому он нужен?»

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что такими же были первые комментарии в соцсетях на убийство Немцова, в которое отказывались верить именно по причине его полной политической ничтожности.

Знающие люди говорили об огромном влиянии Гайдара на решение принципиальных экономических вопросов членами либерального клана, в том числе и в правительстве. «Люди плохо знали, насколько серьезным было влияние Егора Гайдара на принятие экономических решений в России. Даже в последнее время, когда он формально не занимал никаких постов», – говорил руководитель банка ВТБ24 М.М. Задорнов, бывший Министром финансов в грозовые 1997–1999 годы.

А бывший наиболее влиятельным членом всех правительств с 2000 по 2011 годы Кудрин философски заметил: «Когда-то об этом, наверное, станет известно больше».