Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Весьма характерно, что, когда Мау говорит о суверенитете России, он невольно начинает «путаться в показаниях»: потребность чиновника высказаться за него, похоже, вступают в непримиримое противоречие с потребностью либерала, служащего глобальным монополиям, растоптать его как нечто неприемлемое для его ментальных хозяев. Вдумайтесь, например, в следующую логическую конструкцию: «Суверенитет нам практически гарантирован, если только мы сами сумеем его себе обеспечить, заняв достойное место в глобальной конкуренции». Как справедливо отмечал С.А. Батчиков, «суверенитет гарантирован, если мы сумеем его обеспечить» звучит абсолютно нелепо и означает как раз отсутствие гарантии суверенитета, – при этом, добавим, что автор всеми силами пытается нас успокоить, создав заведомо ложную иллюзию гарантированности суверенитета практически при любых обстоятельствах.

Важно, что Мау загодя готовит почву для «сдачи позиций», для обоснования отказа от суверенитета: он, мол, хорош и необходим не сам по себе, а далеко не всегда – только «тогда, когда обеспечивает экономическое благосостояние и конкурентоспособность экономики». То, что в современном мире (как и в глубокой древности) благосостояние и конкурентоспособность для крупной и богатой страны, не способной в силу своих масштабов вписаться в технологическую цепочку какой-либо корпорации на правах ее производственной и финансовой «клеточки», возможно только в случае обеспечения суверенитета, а в противном случае такая страна будет разграблена и раздавлена, если вообще не расчленена, – Мау то ли не понимает, то ли сознательно прячет от аудитории.

Ведь это невыгодно для глобального бизнеса, колонизирующего современный мир и ради этого пытающегося дискредитировать представления о независимости и сам термин «суверенитет» как что-то допотопное, ненужное и при том неприемлемо затратное (кроме, разумеется, суверенитета США, являющихся страной базирования для критически значимой части глобальных монополий).

Главным же препятствием для «выхода на орбиту глобальной конкурентоспособности» (что бы сия метафора ни значила), по мнению Мау и сотен, если не тысяч либеральных пропагандистов, поющих с его голоса, является «нефтегазовое богатство». Деньги, зарабатываемые Россией, «подрывают экономическую стабильность и оказывают разлагающее влияние на политическую систему»: отсюда один шаг до вывода, к которому заботливо подводит читателя Мау и другие эпигоны либерализма: надо просто избавить Россию от денег (например, объявив их «незаработанными» или «полученными при использовании недостаточно экологичных технологий») – и все будет в порядке.

Как в 90-е.

Подобно этому юргенсовский Институт современного развития (где Мау является членом правления) призывал Россию избавиться от ядерного оружия, которое-де мешает ее конкурентоспособности, – а, главное (о чем тактично, как всегда умалчивают либералы), возможности бомбить нас по малейшему произволу США и их сателлитов по НАТО, как бомбили Югославию, Ирак и Ливию.

Вопрос о характере использования нефтедолларов, необходимость направлять их на благо страны и народа, на развитие, а не на оплату финансовой стабильности США в соответствии с «максимой Дворковича» Мау, как и другими либералами, просто не рассматривается. С одной стороны, развитие и социальная справедливость противоречат интересам глобальных монополий, с другой – развитие невозможно без активного участия государства, которое запрещается современной либеральной теорией (опять-таки в интересах глобального бизнеса). А главное, – если признать, что Россия может использовать нефтедоллары, как тогда обосновать необходимость очищения ее карманов от денег?

В интересах, разумеется, «всего прогрессивного человечества» и «мирового сообщества» – в лице глобальных монополий, которым истово, не щадя своей репутации и здравого смысла, служат российские либералы.

Когда же либеральная социально-экономическая политика наглядно завела страну в тупик, Мау виртуозно отвлекал внимание руководства страны от категорической необходимости смены этой политики на нормальную, переключая его внимание на необходимость «создания институтов». Тех самых, которые, если верить другим его выступлениям, были созданы либеральными реформаторами еще в 90-е годы и даже обеспечили экономический рост «нулевых» (про влияние на этот рост удорожания нефти он, разумеется, политкорректно не вспоминает). При этом он не вспоминает большинство и самих восхваляемых им институтов: ускоренной процедуры банкротства, предельно облегчившей рейдерство, массовую инсайдерскую игру должностных лиц, тотальный и ничем не сдерживаемый произвол монополий, коррупцию как несущую структуру государственности и многое другое.