Светофор, шушера и другие граждане

В отделении было прохладно и сумрачно. Дребезжала лампа. Пахло потом, канцелярским клеем, бумагой и почему-то детством.

Детство Семена Петровича давно миновало. Можно даже сказать, у Семена Петровича вовсе не было детства; Семен Петрович был человек, явившийся на свет не младенцем, но готовым учредителем благотворительного фонда «Счастливая старость» со скромными счетами в швейцарских банках.

Извещенный поморщился.

В почтовом отделении работало сразу два окошка. К ним стояли две очереди. Однако одна оказалась на подачу, а другая на выдачу.

Так, сперва было нужно отстоять в первой, чтобы потом можно было отстоять во второй.

Извещенный встал в хвост. Ему было неприятно. Он не любил стоять, когда его вынуждали к этому обстоятельства. Семен Петрович с радостью постоял бы просто так, но стоять за кем-то, вот этого он не любил. Ему хотелось плюнуть в затылок впереди стоящего. Или выстрелить (в зависимости от обстоятельств).

Однако делать было нечего, и Семен Петрович встал.

«Через час закрываемся! Скажите там, чтобы не вставали!» – по обыкновению донеслось из окошечка, и тут же старушонка, стоявшая впереди Семена Петровича, обернула на него жабье лицо и злорадно проквакала: «Не вставайте, товарищ, у них через час обеденный перерыв…»

(Ква-ква-ква…)

«Чтоб ты провалилась, нечистая сила!» – подумал Семен Петрович, и ему уже захотелось именно стрельнуть, а не плюнуть.

«Я б тебя, ведьму, при других обстоятельствах!..» – подумал меценат, но он знал и сам, что сейчас обстоятельства были против него, а потому просто посмотрел на бабульку.

Этого, впрочем, оказалось достаточно (глаза у учредителя были маленькие, но свинцовые, как две канцелярские кнопки). Лицо бабуленции вытянулось. Она обиженно шлепнула губами и отвернулась.

«Тьфу, кикимора!» – подумал благотворитель.

Очередь не двигалась. Стрелки почтовых часов (как все стрелки часов почтовых отделений) стояли.

Стрелки часов на запястье Семена Петровича неумолимо приближали почтовое отделение к обеденному перерыву.

«Не успею, черт бы их всех драл!» – подумал Семен Петрович, с ненавистью буравя кнопками глаз спины впереди стоявших, и вдруг из окошка высунулась почтовая голова и визгливо осведомилась: «Товарищи, есть кто-нибудь с „Извещением за номером 60996“?»

Очередь растерянно переглянулась, достала свои извещения и очки…

Но ни у кого в этой очереди не оказалось извещения за номером 60996, кроме Семена Петровича Собакина.

Лицо единственного из всей очереди извещенного с названным номером довольно замаслилось. По лбу Собакина пошли розовые волны, и он, выступив из хвоста, отчетливо произнес: «Я!»

«Товарищи, пропустите товарища с номером!» – визгливо прокричала в ответ почтовая голова, и очередь, та самая очередь, которая только что безнадежно отделяла Семена Петровича от посылки, с завистью и благоговением расступилась пред ним.

«У товарища 60996 извещение….» – с уважением (и даже, кажется, с ужасом) шептала очередь, провожая Семена Петровича взглядами, и та самая бабуленция, что прежде стояла впереди, быстро перекрестилась Собакину в спину.

Ничто не удивило Семена Петровича ни в этом благоговении, ни в этом почтении, оказываемом ему.

Меценат привык к уважению. И заслуживал его вполне.

Голова в окошке протянула за извещением маникюрную гладкую лапку и, отвернувшись, прокричала в глубину служебного помещения: «Людочка! Тут с 60996 извещением!»

«Товарищ с номером, подойдите ко второму почтовому окошку!» – откликнулась Людочка.

Семен Петрович проплыл обратно, вдоль первой и второй очереди, и даже тут не пришло ему в голову хоть чему-нибудь удивиться.

Семен Петрович даже не вспомнил, что от него не потребовали для проверки паспорт, словно так оно и надо было, и все прочие-остальные люди должны его знать в лицо.

Он нетерпеливо навис над вторым окошечком, и вторая голова почтовой служащей улыбнулась ему маслено и приветливо.

«Пару минуточек обождите, Семен Петрович!» – сказала она и, на миг скрывшись в сумерках, уже буквально через мгновение появилась опять.

«Не затруднитесь пройти, пожалуйста, к служебным дверям, Семен Петрович!» – явно смущаясь, пропищала голова, и в ответ Семен Петрович в недоумении приподнял складки на лбу.

«У вас очень крупная посылка, я выдам из двери», – пояснила просьбу служащая, и Семен Петрович расплылся в ответной понимающей улыбке.

Дверь служебного почтового отделения распахнулась.

Навстречу получателю из распахнутых створок выехало нечто и в самом деле огромное, обернутое крафтом, уставленное печатями и залепленное изоляционной лентой.

«Желаете удостовериться в сохранности?» – пискнула голова, показываясь из-за края посылки.

Семен Петрович желал.

Голова засуетилась. Защелкала ножницами, и вскоре упаковочная бумага и скотч свернулись по бортам посылки в рулоны.

Перед меценатом и благотворителем со скромными счетами в швейцарских банках стоял очень дорогой, элитный вип-груз 2000.

Шестигранный, полированного массива «Виктория Премиум».

Подчеркивающий высокий статус своего получателя.

Хотя…

Разве мертвым не все равно, где лежать?

Жди меня