Светоносному князю Александру Львовичу Трубецкому

Какой вид, князь, — ваш, наш или оба? Смеем ли причислять себя к виду Хомо мы, невидимые вами невооруженным глазом? И не вынудит ли этот» священный авторитет, заслуживающий существования», в целях обеспечения оного все же открыть клапан продувки?.. Ведь не такие уж, извините, любезнейший, вы там у себя в раю и ангелы. Напутствовал же Вас обаятельнейпшй князь Ираклий: «Найди их и убей!» «Они» — это иы… Если даже у столь благородных представителей вашего вида Хомо появляются такие импульсы, то что говорить о Бене Цыне и ему подобных?.. А когда весь ваш вид почувствует, какую опасность мы представляем для него, не возникнет ли импульс защитить ближних своих? — Вполне естественный импульс, продиктованный тем самым нормальным инстинктом самосохранения вида, который вы кладете в основу своей коммунистической этики…

Что может спасти нас в этой ситуации? Извините, но на «священный авторитет» вашего коммунизма я бы не поставил! А вот на рациональное обеспечение его безопасности — вполне. Но именно на рациональное, а не на эмоциональный его заменитель. А рациональное обеспечение вашей безопасности может быть выработано, только если вы сможете здраво осознать объективное единство наших миров как элементов одного живого кристалла, если вы поймете, что сохранить себя включает ~ и спасти нас. Потому что, если вы откроете клапан продувки, то нам некуда будет деться кроме, как в ваши души. Но представьте себе, в каком состоянии мы окажемся в них, когда узнаем, почему мы там… А узнаем неизбежно — ибо станем вами!..

Не кажется ли Вам, князь, что Ваша коммунистическая вера устроилась на весьма мелком и ненадежном фундаменте?.. Впрочем, любой вере противопоказано слишком глубокое копание — неизбежно докопаешься до таких глубин, что от веры ничего не останется…

То, что вы называете «коммунизмом» у нас называется гуманизмом, т. е. этической доктриной, ставящей во главу угла интересы вида Хомо. Вроде бы неплохо — для представителей этого вида… Но если гуманизм — вера, то он начинает молиться на Хомо (царь природы, венец творения, подобие Бога…), в то время как принцип рационализма требует четко определить место и роль вида Хомо в гомеостате мироздания и, исходя из него, осознать действительные глубинные интересы вида Хомо, обеспечивающие его бессмертие и счастье каждого смертного.

Правда, великий этик нашего мира Альберт Швейцер провозглашает «бесперстпект'ивность попытки вывести смысл жизни из смысла бытия» и «тщетность перед лицом универсума наших попыток придать смысл бесконечному миру… направленный только на объяснение его жизни!». «Мы не знаем, что человек означает для Земли» — говорит он и тем льет воду на мельницу Вашей «недоказуемой истины». Хотя с ним вряд ли согласился бы его не менее великий современник Пьер Тейяр де Шарден, выдвинувший гипотезу (теорию?) восхождения материи к жизни, разуму и сверхразуму.

Позволю себе не согласиться с Вами и с А. Швейцером и я — речь не о смысле, а о месте. Погодим с универсумом, пока человек не проявит себя в нем, но мы точно знаем, что человек означает для Земли. А именно, он — не более и не менее как неотъемлемый элемент гомеостатической экологической системы. Увы, на. данный момент, в основном, разрушительный элемент…

Впрочем, что это я Вам, князь, объясняю?! В вашем прекрасном мире Вернадский должен был развернуться во всю мощь своего интеллекта. Его теорию ноосферы Вы должны знать несравненно лучше, чем я — быть может, в вашем мире он и почерпнул ее, находясь при смерти в тифозном бреду?.. А коли так, что же Вы, извините, нянчитесь со своей недоказуемостью?..

Мне представляется некорректной сама постановка проблемы человечество не должно перед кем-то выслуживаться, чтобы получить разрешение на существование — оно существует! Это непреложный космический факт, и из этого логически, князь, следует, что вид Хомо будет существовать до тех пор, пока существует планетарный экологический гомеостат, с появлением Человека Разумного обретший пусть еще несовершенный, но развивающийся механизм осознанного саморегулирования, самосохранения и саморазвития. Тут и цель, и смысл, из которых, в свою очередь, следует, что «священным авторитетом» является не вид Хомо, как вы, коммунисты, ничтоже сумняшеся, провозглашаете, — а весь наш гомеостат жизни — все живое и неживое как Единое. Благоговение перед сущим — как развитие знаменитого в нашем мире принципа «благоговения перед жизнью», ибо незрима граница между живым и неживым, и не существует живое без неживого.

«Этика есть безграничная ответственность за все, что живет» — писал А. Швейцер. Этика — безграничная ответственность за все, что существует самонадеянно добавлю я, соглашаясь о тем, что «добро — то, что служит сохранению и развитию жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей.» (А. Швейцер. Культура и этика).

Не удивляет ли Вас, князь, что эта этика родилась в нашем «ублюдочном» мире?.. «Когда б вы знали из какого сора растут стихи…» Кстати, подумалось, что «Реквием» Ахматовой в вашем раю не мог бы быть создан…