Светопреставление впотьмах (СИ)

Прошло ровно восемнадцать лет с их великого разговора о будущем нашем столетии. Они всё те же, в тех же позах. Единственное, что мы можем приметить - это растущий живот Зинаиды. Она родила мальчика Статогольшу. Первое, что тот услышал, были следующие слова:

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Статогольша: А-а-а-а-а-а-а! М-м-м-м-м-м-м! Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу!

Пока мальчик рос, родители его продолжали величайший спор о зарытом смысле.

Викентий: Вот уже 18 лет ваш сын растет и питается за хозяйский счет. Он молод и готов к подвигу. Я предлагаю его опорожнить.

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Прошло ещё сто сорок лет.

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Арсений: Вы болтун?

Зинаида: Вы болтун?

Зинаида наконец-то померла, но Арсений не заметил этого. Сын его, Статогольша, уже был здоровым как палисадник и давно удалился из дома. Однажды он вернулся, чтобы навестить больного отца и дать ему своей теплоты и ласковой ненависти.

Арсений (кричит в могилу жены): Вы болтун?

Эхо: Тун-тун?

Арсений: Вы болтун?

Эхо: Тун-тун?

Статогольша: Милый отец. Я пишу тебе эти строчки, когда понимаю, что ум твой покинул тебя. Я одинок, хоть откуда-то у меня и родились двое близняшек. Я хотел бы показать им их деда, но понимаю, что они и без тебя сойдут со мной с ума. Ты мучил меня всю свою жизнь. У меня двое близняшек. Я назвал их Зинаида и Сенечка, но вовсе неважно, что Сеня будет девочкой. Я хотел бы, чтобы мой отец был бы девочкой. Я бы ласкал тебя, отец, а потом бы попросту выбросил бы в пакете. Отец, напиши, как сможешь.

Арсений (откашливается): Сынок, здравствуй. Мать-то свою не видал? Она спор не поддерживает.

Из карманов Статогльши вылезают две внучки-близняшки.

Внучка первая: Дедушка, а дедушка.

Арсений: Да, моя милая?

Внучка вторая: Дедушка, а дедушка.

Арсений: Да, моя страшная?

Статогольша: Отец, прими меры. Они обе растут, но у меня нет возможности их взрастить. Дай им хоть на материнский труп посмотреть.

Арсений восполняется умом и более не походит на грязную льдинку.

Арсений: Сын мой. (В зал.) Дети мои. Вот лежит моя любимая супруга и на костях её ещё виднеются волосы. Скажите мне, пожалуйста, чем заслужил я быть человеком? Я мучил своего ребенка, я мучил свою жену. В итоге я остался здесь посреди вас, а вы меня даже не избиваете. Дайте мне хотя бы помучиться на дорожку, я тихо посплю и уйду в последнюю тайну.

Статогольша: Отец, скажи последние слова своим внучкам.

Арсений (игнорируя): Я вижу, как льются слёзы у скелета моей Зинаиды. А сына у нас никогда-то и не было. Она ведь не понесла.

Статогольша (девочкам): Не обращайтесь, он умен больше всех нас.

Внучка первая: А чьи это кости?

Внучка вторая: Они пахнут мозгом древности.

Нежные женские кости: Любовью так пахнет, когда она съёжится и зависнет. А вы лопните?

Внучки (хором): Лопнем!

Внучки Арсения и дочки Статогольши рассыпались в пучине завтрашнего дня. Но вернее было бы сказать, в пучине дня вчерашнего.

Статогольша: Отец, мы остались одни. Нас греют только три могилки: матери моей - она же жена твоя; дочерей моих - они же внучки твои. Мы с тобой вдвоём здесь в темноте. (Переменившись.) А расскажи мне про себя, папа.

Арсений: Работал я в строительной конторке. Лежал на полу и смотрел на бегающих людей. Любил смотреть на женщин, особенно, что у них там под волосами на ногах делается.

Зинаида кашляет.

Арсений: Потом, помню, завернусь я в обои и душу себя с веселости нахлынувшей. Так ты и появился на свет.

Статогольша (в испуге): Разве я на свет появился?