Светопреставление впотьмах (СИ)

Небо, а на небе - звёзды.

Тахта (машет в зал): Улыбаются во сне

Человеку на Луне.

Все хором: Глубоко тебя зарыли,

До свиданья, милый, милый,

Милый.

Бывай!

Вынимают Статогольшу из мешка и танцуют с ним.

Статогольша: Открытая дверь на свежей земле.

Статогольшу укладывают в его предначертанный чёрный гроб, по форме напоминающий женскую туфельку.

Все хором (бьют молотком в гроб): Мы вколачиваем гвозди,

Чтоб в гробу лежали кости.

Гена Жорд (вносит чучело женщины): Чтоб из-под земли не лез

На тебе поставлю крест.

Санитар: Трижды плюну на могилу,

До свиданья, милый, милый,

До свиданья, милый, милый,

До свиданья, милый, милый,

Милый.

Статогольша (шёпотом): Бывай.

Все хором: Бывай!

Танец мертвецов вокруг гроба Статогольши.

АКТ ВТОРОЙ. МОРГ САМОЗВАНЦЕВ

Статогольша оказывается в морге нашего настоящего. Кругом мертвецы, но все они хотят рассчитываться на собственные меры и омолодиться живостью.

Затейла: Свезли, чебутыркина!

Чупс: Да брось его на материнское слово, околесника.

Зубцов-Сумрач: Что не полезно человеку живому, можно обеспечить и человеку полуживому. А если умер, то, как говорится, сиди тут и дожидайся воплей чужих.

Статогольша (вылезая из гроба): Это могло бы быть, но мы-то с вами знаем.

Остальные подходят к новоиспеченному мертвому лицу, кроме Тахты.

Тахта (не обращая внимания на нового дружинника): Я истина нарибулизма.

Гена Жорд (Статогольше): Вы писатель? Поэтик? (Тахте) Честнова, вы?

Тахта: Я жужа. Во мне поёт блистающая казнь.

Гена Жорд (Статогольше): Николай из Кемши?

Тахта: Вы задаёте вопросы, которые лишены всякой пузатости.

Гена Жорд (Статогольше): А! Вы душевнохворой?

Тахта: Естественно, ведь души не существует. Это всем известно с 2076 года от смерти смерти.

Гена Жорд (Тахте): Смерти смерти? Да когда же она умерла?

Тахта: Вслед за жизнью. Теперь и жизни нет и умереть не сподобишься. Зайдёшь в скопление людей, потискаешься за тепло, а потом и воздух весь с конфетти вышьешь. Я видела, как бездомного избили. Я тогда молила мёртвое лицо бога, чтобы люди перестали мучиться. Так и обернулась трастарцем.

Чупс (Статогольше): Трамваи едите?

Тахта (вздыхает): Я живое не ем.

Появляется милый санитар с кровавыми пятнами на белом халате. Он везет тело такой же, как и он, милой дамочки. Дамочка кашляет.

Статогольша: А мёртвые разве кашляют?

Затейла: Бывает, что и песни поют.

Все осматривают труп привезённой дамочки. Санитар не замечает буйных мертвецов.

Чупс: Десять лет её не видел. Дайте хоть посмотрю, как кожа лопается.

Санитар начинает процессию вскрытия. Берёт скальпель и медленно, но не без наслаждения, начинает ласкать черепную пустыню милой дамочки. Дамочка начинает сопротивляться - мало ли что захотел этот влекущий белохалатник.

Труп дамочки: Я, извините, вечером должна быть в нутре у своего любимца. Прическу мою прошу не трогать, хоть мне и нравятся ваши мужские пальцы в моих сверкающих кудрях.

Санитар: Да вы не дёргайтесь, когда вас умный человек режет.

Статогольша (всем окружающим): Я здесь, потому что хотел не этого. У меня есть высокопоставленный сосед. Когда тот забирается на табуретку, я обязательно причитаю ему о пышной его соломитости. Я прибыл сюда к вам с особенным миссионерским актом. Я - проповедник и большая голова. Я могу сейчас встать и начать разговаривать. Я будто бы чубчик смысла. Я сейчас вам заявление выдам. (После подготовки.) Я против человечества и мироздания. Я за абсолютное уничтожение всего.

Санитар: Мне тоже современность не нравится, но я же позволяю ближнему своему себе кость обтесать. Подумаешь, боль и мучения! На них может быть коптиться нужно с рождения, чтобы себя почуять.

Зубцов-Сумрач: Я рекомендую жить так, чтобы можно было съесть целый Мурманск.

Труп дамочки: Там уже обгладывать надо!