Светопреставление впотьмах (СИ)

После вскрытия мертвенных осложнений, санитар вместе со своим телом удаляется назад в своё будущее. Оставшиеся мертвецы-самозванцы рассаживаются за большой стол и принимаются принимать питательные ванны.

Чупс (говорит тост): Да утопимся мы в крови младенческой.

Все выпивают.

Тахта (говорит тост): Одно радует - все погорим и кровью сгустимся.

Все выпивают ещё стаканчики.

Зубцов-Сумрач: Я бы тоже вселенную вальцеваться заставил, да у меня дети обрушились.

Гена Жорд: У тебя, мой тёплый, дети были, а сейчас что - людьми стали, получается?

Зубцов-Сумрач: А кто такие люди?

Тахта: Люди - это вши смерти.

Все: А-а-а-а-а-а-а! М-м-м-м-м-м-м! Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу!

Зубцов-Сумрач (напившись воды): Я помню, как приехал в детский концлагерь "Зельбсмортята". Подхожу к детям, обнимаюсь, целую их в пробитый пулей лоб и спрашиваю: "А давайте все будем давиться, детишки?". Маленький такой, светленький,отвечает мне как отцу пуповинистому: "Мне нравится весаться. Я много рас весался!". Я спрашиваю: "А где же ты вешался, продолговатый? Где?" А он мне с остротой в позе: "На груди у матери!"

Все: А-а-а-а-а-а-а! М-м-м-м-м-м-м! Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу!

Чупс (закусывает): В щели родительской мёрлись, а сейчас после вылупления просятся. Дай ты им пожить опалённо, чудотворка платенная.

Затейла (отталкивает Гену Жорда): Ты мне на ротационный механизм не дави, а то я тебя в поднырку стукну к опушке, безвольник!

Статогольша (трезвый, как чудесная плоть; в зал): Эти жаворонки всё пишут, читают, разговаривают, бегают и оттяпывают своим любимым тельца. Я в этом не вижу никакого смысла. Я вообще смысла не вижу.

Фёклуш: А чего на него смотреть? У него формы влекомой не присутствует. Смысл, смысл! Я без смысла живу, и мне давиться не разогревается. Хотя, можно разок - так, для теории.

Все оборачиваются на Фёклуша. Он абсолютно одет. Все заподазривают, что это личный секретарь смерти. Все встают из-за стола, вымываются, поправляют ближнему своему одежду.

Фёклуш (в зал, не обращая внимания на телодвижения мертвяков): Вот вы, мертвец, почему же вы умерли здесь, а показываетесь как живое существо?

Чупс (отвечает за зрителя, вдумываясь в его суть): Одна четырехпузная отпрыгала и теперь рожает от мужика. Вторая клялась в ликвидации вселенной, а сейчас булки мнёт своему сожителю и гордится. Всё живое надо постричь до оскаленного бруска. Жизнь бы прервать разом - там и начнётся бытийство.

Фёклуш (отвечает зрителю): Истина. Я вижу истину. (Задумался и застыл, указывая пальцем в зал.)

Все: Что там, что? Ну что?

Фёклуш: Ничего...

Все хором: Ничего? А-а-а-а-а-а-а! М-м-м-м-м-м-м! Бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу-бу!

Фёклуш (переводя дух на осмотр Статогольши): Вас я видел, быть может, вас и не было здесь? Чем вы тут людей от смерти отвлекаете? Им полагается остепениться. Забыться. Проститься со всем и принять разложение своих тканей.

Затейла: Пирог небытия ведаем, а он всё не кончается.

Статогольша: Я пришёл сюда с идеей.

Санитар вносит музыкальные инструменты, расставляя их по сцене.

Статогольша: В небытии не рожаются.

Санитар играет короткий звук на трубе.

Чупс: Это верно! Это обмануться всхотелось!

Фёклуш (декларирует): Я, как человек каннибалических убеждений, заявляю: жить можно (не успевает продолжить).

Все (в ужасающем быте): Как!! Помилуй нас, шустрых!!

Фёклуш: Но по чуть-чуть!

Все отлеживаются в радости. Из кого-то от облегчения выпало постороннее присутствие.

Статогольша: Слушайте меня, братья мои и сестры в борьбе жизненно-трупной. Сегодня мы начинаем наше восстание. С этой секунды вы, все мои рыцари пустоты и бессмыслицы, все вы отважно и с обливанием кровью выступаете за одну великую страсть - за тотальное низвержение человеческой жизни, всех человеческих особей и полной ликвидации всех новорожденных, которых приносит женская труба.