Световой человек в иранском суфизме

Таким образом, мистик начинает прозревать концовку этой драматической трилогии. Путь будет долгим и опасным, дать представление о нём нелегко, ибо к нему почти неприложимы описания логического и рационального порядка, один момент которых не спутаешь с другими. Diarium Наджма Кобра скорее даёт нам представление об основных темах этих фаз, рассматриваемых с разных точек зрения, главная среди которых принадлежит мистическому страннику и указывает на силу, влекущую его в Путь. Усмотреть в его душе следы воздействия этой духовной энергии — значит, с другой точки зрения, выявить этапы восхождения, совпадающие с ростом его «световых органов», ростом, умножающим eo ipso его способности визионёрской аперцепции, которая увенчивается видением грядущей полноты его дву-единства.

4. Подобное с подобным

Итак, мы назвали до сих пор три органа или центра: это душа (нафс), разум (алк) и сердце (калб). Два других центра — дух (рух) и сверхсознание (сирр, «тайна») занимают место в ансамбле, который будет рассмотрен ниже (гл. V, 2 и VI, 1). Их суть и функции рассматриваются у последователей Наджма Кобра: Это центры духовной физиологии, которые можно распознать по цвето-световым явлениям, которые их символизируют. Это органы, позволяющие, в целях иерокосмологии и иерогнозиса, осуществить высший духовный принцип, согласно которому подобное стремится к соединению с подобным. Любая сущность видит и знает только себе подобную сущность; сама она может быть увидена и познана только своим подобием (№ 70). У Наджма Кобра этот принцип приводит в действие и направляет основное его предположение: если искомое — это божественное Существо, то ищущий сам является частицей света, исходящей от Него. Изложение и приложение этого принципа вызывает в памяти многочисленные параллели. Он встречается ещё у Эмпедокла: «Огонь зрим только огнём». В «Герметическом корпусе», где Нус заявляет Гермесу: «Не сделавшись богоподобным, ты не сможешь познать Бога». У Плотина (Эннеады, VI, 9, 11): «Принцип видим только для Принципа». На Западе он высказывался многими мыслителями от Майстера Экхарта до Гёте (см. ниже, гл. VI, 2). Особенно поражает лаконичное изложение этого принципа[72]⁰, принадлежащее Али Хамадани, знаменитому шейху, распространявшему суфизм в Индии: человеческое существо — это копия того великого Корана, которым является Космос. Все составляющие этого космического Корана — суры, айяты, слова, буквы, огласовки — наделены эзотерическим и экзотерическим смыслом. «В каждой должным образом очищенной части человеческого существа отражается аналогичная ей сущность, ибо подобное видится лишь подобным. И если чиста потаённая натура, в коей содержатся все наши свойства и дарования, в ней можно созерцать отражение того, что является её образом в макрокосме. То же верно в отношении сердца, духа, сверхсознания и прочего, вплоть до тайны тайн (хафи), места сокровенного, где таятся упоительные божественные Атрибуты, где было изречено: «Я твой слух, я твоё зрение...»

Части человеческого существа можно даже рассматривать как фрагменты их космических аналогов; каждая из них принадлежит тому целому, из которого она происходит. Подобным же образом Наджм Кобра устанавливает реальное соответствие между огнём страсти и адским пламенем: горячка вожделения, томление голода и жажды, кипение злобы и чувственности — всё это частицы адского огня. Раздувать эти огни — значит расширять свой собственный ад, ибо ад не есть что-то внешнее по отношению к человеку; человек — это ад для себя самого (№ 130). Разнородные частицы отталкиваются, а частицы, заключённые в человеке, испытывают влечение к себе подобному; в физическом аспекте это магнетизм, а в психическом — тяга подобного к подобному. Фактически первый аспект — это всего лишь экзотерическая видимость второго, описывая который Наджм Кобра прибегает к своему излюбленному образу — образу камня-самоцвета, стремящегося вернуться в тот мир, из которого он был извлечён.