Светские манеры

После того разговора Альва взялась претворять в жизнь свою идею. Первым делом она наняла архитектора Ричарда Морриса Ханта. В их первую встречу Хант, поправляя на лице очки, внимательно изучил проект, который представила ему Альва. Чертежи были испещрены стрелочками, указывающими на секции с пометками – [17] дымоход, контрфорс, колонны, арки, витражи, третий этаж.

– Миссис Вандербильт, – хмыкнул Хант, снимая очки. Густые усы полностью скрывали его верхнюю губу. Откинувшись в кресле, он спросил: – Вы будете строить дом или замок?

Вскоре после той первой встречи с архитектором Альва узнала, что она снова беременна. К тому времени она уже убедила Вилли, что им необходим более просторный дом, нежели тот, который они начали строить. Несмотря на то, что ее мучали усталость и тошнота по утрам, разработкой нового проекта они с Хантом занимались день и ночь: ели – вареную курицу и жареную баранину с чугунной сковородки – прямо за его рабочим столом, зарисовывая последние детали.

В конце октября 1878 года у Альвы с Вилли родился второй ребенок. На этот раз сын. Мальчику дали более традиционное имя – Уильям Киссам Вандербильт II, – но буквально со дня его появления на свет они стали называть его Малыш Вилли.

Через некоторое время после рождения сына Альва решила показать мужу проект нового дома. За детьми присматривала няня, а она сама в столовой раскатала на столе план, придавив заворачивающиеся углы парой медных подсвечников. И с гордостью представила свой французский замок. Каждый его элемент – панельная обшивка стен, стрельчатые арки, витражные розетки, ребристый свод, колоннады, шпили – до последнего флерона был разработан с ее участием. И все это время она предвкушала, как они воздвигают нечто столь великолепное, столь грандиозное, – такое, что Америке и не снилось.

Вилли взглянул на поэтажный план здания и затем поднял глаза на жену.

– Ты с ума сошла?

– Но ведь ты сам сказал, что нам необходим более просторный дом. Тем более что у нас теперь двое детей.

– Более просторный дом нужен, не спорю, – согласился он. – Но то, что ты показываешь, это полнейший бред. Не дом, а чудовище. В городе такой и воздвигнуть-то негде.

– Ричард нашел идеальное место. Прямо на Пятой авеню. Чуть дальше за Пятидесятыми улицами.

Вилли снова посмотрел на чертежи и почесал голову.

– И во сколько обойдется строительство такого дома? В пару миллионов, должно быть.

– Вообще-то, скорей всего, в три.

– Что?!

– Или больше. – Она улыбалась, хлопая ресницами.

Вилли в изумлении таращился на нее.

– Абсурд. Ты прекрасно знаешь, что мне это не по карману. Даже при моем наследстве.

– Но ведь никто не требует, чтобы мы выкладывали всю сумму сразу. Ричард сказал, что строительство займет не меньше двух лет. А если нам понадобится помощь, мы всегда можем обратиться к твоему отцу.

Вилли отошел от стола, грузно опустился в кресло и, упершись локтями в колени, уронил голову в ладони.

– Вилли, ну как ты не понимаешь? – Альва подбежала к мужу, опустилась на колени у его ног. – Ты мыслишь мелко. Речь идет не о доме как таковом. Я подразумеваю всё. Просто доверься мне.

– Я тебе доверяю, – улыбнулся он, коснувшись ее щеки. – Ты же знаешь.

– Тогда позволь мне построить этот дом. Позволь сделать это для нас. Вместе, ты и я, мы завоюем весь Нью-Йорк.

Глава 18

Каролина

1878 г.

Экипаж Каролины остановился перед домом ее матери в западной части Двадцать третьей улицы. Она переехала сюда несколько лет назад, и Каролина была только рада, что больше ей не придется переступать порог дома на углу Лафайет-плейс и Грейт-Джоунс-стрит, где она выросла.

Все годы ее детства и отрочества мать Каролины либо ухаживала за больными детьми, либо скорбела о тех, кого она потеряла. Некоторых своих братьев и сестер Каролина даже не знала. Генри не дожил до года, Августа скончалась от гриппа, Арчибальд попал под колеса экипажа, Элизабет умерла при рождении, Корделию унесла чахотка, Кэтрин – некая загадочная болезнь. Мать Каролины, если не была беременна, то носила траур, а, случалось, одновременно и ребенка вынашивала, и оплакивала свое умершее дитя. На доме постоянно висели траурные флаги, зеркала были закрыты, часы остановлены в минуту смерти почившего члена семьи. Это был ужасный дом, гнетущий, пропитанный горем. Соседские дети говорили, что их дом населен призраками.