Светские манеры

Но однажды она навестила Джеремайю, и все ее доводы разлетелись в пух и прах. Вилли и остальные Вандербильты больше не желали с ним знаться, однако Альва возобновила дружбу с дядей мужа. Ведь он был изгоем, как и она сама.

Альва пришла к нему в гостиницу «Гленэм» на углу Пятой авеню и 22-й улицы, где Джеремайя жил весь минувший год, поскольку продал свой дом, чтобы расплатиться с адвокатами.

– Как тебе удалось сюда вырваться? – спросил он, впуская ее в свой номер.

– Сказала Вилли, что встречаюсь с приятельницей.

– Надо же, как мы осмотрительны, – усмехнулся Джеремайя. – Будто муж и любовница. Только что не совокупляемся.

Смеясь, Альва выпросталась из пальто и села за маленький столик на трех ножках, что стоял в углу, у окна. На нем она увидела пепельницу, полную окурков, полупустую бутылку виски и два бокала.

– По-твоему, рановато для спиртного? – спросил Джеремайя.

– А ты сам как думаешь?

– Наш человек, – рассмеялся он, наливая ей виски. – За нас. – Джеремайя чокнулся с ней.

Они с ходу принялись сплетничать об Элис и Корнелиусе, о Билли и Луизе. Когда он упомянул, что его брат тратит три миллиона на строительство двух особняков – один для него, второй – для дочерей, – Альва встрепенулась.

– Для Маргарет и Флоренс? – Она озадаченно посмотрела на него. – А как же мы? Он даже не вызвался помочь нам со строительством нашего нового дома. – Заметив, каким невыразительным стало лицо Джеремайи, она осеклась и, поддавшись вперед за столом, стиснула его руку. – Прости. Нашла кому жаловаться.

– Дорогая, я готов целый день соболезновать тебе, ругая скупердяев Вандербильтов, – сказал он со смехом и закашлялся, а потом разрыдался.

– Что с тобой? Что случилось?

Джеремайя извинился, вытирая глаза.

– Я и сам удивлен, что так долго сдерживался. Все утро ревел, как ребенок.

– Из-за чего?

Джеремайя сунул сигарету в рот, снова наполняя свой бокал.

– Помнишь те четыреста тысяч, что поместили в трастовый фонд на мое имя?

Альва кивнула, готовясь услышать неприятную новость.

– Так вот. Я попытался снять оттуда часть денег, и выяснилось, что, благодаря Билли, я не вправе взять из той суммы ни цента. Мне лишь дозволено указать в моем собственном завещании, кому эти деньги перейдут по наследству. Как тебе это нравится? – рассмеялся он, хотя лицо его искажала гримаса. – Мертвый я буду стоить больше, чем живой. – Глаза Джеремайи, обращенные на нее, полнились слезами. – Я просто раздавлен. Ну, – пожал он плечами, – не окончательно, конечно, но сколько еще я протяну на те крохи, что мне остались?

– Послушай меня… – Альва ближе придвинулась к Джеремайе и взяла его за руки. – Я отложила немного денег. Сумма небольшая, но если тебе когда-нибудь понадобятся деньги, скажи мне, хорошо? Я серьезно.

Джеремайя потрепал ее по руке.

– С какой стати ты будешь одалживать мне деньги?

– Может, это мой способ противостоять могущественным Вандербильтам.

* * *

На следующий день Вилли Кей вернулся домой в отвратительном настроении. Он прошел мимо дворецкого, бросил на стол цилиндр и перчатки, трость швырнул в угол, где стояла вешалка.

– Что с тобой? – Альва, читавшая Консуэло в гостиной, передала дочку няне и поспешила к мужу. – В чем дело? Что случилось?

– Меня еще в жизни так не унижали, – отвечал он, беря графин с бурбоном. – Никак не могу успокоиться.

– Что стряслось?

– Джеймс пригласил меня в «Юнион-клуб» поиграть в покер. – Вилли налил себе виски и отпил большой глоток. – Так те сволочи меня не пустили. Ван Алену можно, его приняли в клуб, а меня не пускают даже в качестве гостя. Как же надоело, что в Нью-Йорке ко мне относятся как к человеку второго сорта. – Он провел рукой по волосам. – Казалось бы, столько времени прошло, я получил наследство… пора бы признать, что я ничем не хуже прочих. Я же гораздо богаче многих из них. – Он плеснул себе еще бурбона. – Представляешь, говорят, они пожаловали членство даже Александру Стюарту… его собирались принять в клуб, если б он не умер. Торговца текстилем приняли, а Вандербильтов – ни-ни… ни одного…

Вилли продолжал возмущаться, но Альве, едва он упомянул Александра Стюарта, сразу вспомнился особняк Корнелии. Роскошный дом, выстроенный Стюартами, открыл для них многие двери, в том числе, как выяснилось, и «Юнион-клуба».

– Вилли, – Альва повела мужа на диван, – у меня идея. Я придумала, как добиться, чтобы Вандербильты завоевали уважение в Нью-Йорке и ты получил доступ в джентльменские клубы.

Погруженный в свои мрачные мысли, он едва ли слышал ее.

– Нас все еще наказывают за поведение Командора. Думают, что мы все невежи, племя дикарей.

– Позволь мне с этим разобраться, ладно?

– Да что ты можешь сделать?!

Альва не была уверена, что он подразумевал под «ты». То ли, что это никому не под силу, то ли, что это не под силу ей, потому что она – женщина. В любом случае, слова мужа она восприняла как вызов.