Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Девятнадцать. Верно. С этой путаницей в датах и времени она даже забыла о своем дне рождения. Пребывая в ступоре, не в силах произнести ни слова под воздействием заклинания, Гермиона молча слушала его и не понимала, а точнее, говорила себе, что не понимает. В самом деле, не могло же быть…

— Прекрасный возраст, — маг коротко улыбнулся, тут же посерьезнев снова. — Я не убью тебя, пока не узнаю точно. Ведь, как там говорится в этой магловской, но, надо отдать им должное, весьма мудрой поговорке? Единственный способ избавиться от искушения…

Поддаться ему. Гермиона, конечно, не могла произнести этого вслух, но продолжение знала прекрасно. Искушение… Но о чем он говорит? Как может он об этом говорить?!

Он, такой же бесстрастный и жуткий, сделал еще шаг, приблизился к Гермионе, и она, подняв голову, встретила его взгляд. Слишком близко. Слишком… Нет. Она больше не оступится, не упадет в этот омут, не даст больше собой манипулировать; даже если с его стороны это было такой же слабостью, как и с ее; она будет сильной. Вздернув подбородок, немая, Грейнджер с вызовом смотрела в глаза своего тюремщика, своего наваждения и безумия, самого страшного монстра из всех, что встречались на ее многотрудном, чудесном пути, полном терний, звезд и самых простых и милых сердцу вещей.

А он просто смотрел. Секунда, две — что-то искал в ее взгляде, и — не обманула его гермионина бравада — знает Мерлин, видел ее насквозь. Почему все так? Почему обо всем этом — а она даже мысленно не могла прямо сформулировать его вполне понятных теперь инсинуаций — почему об этом говорит с ней он? И почему все, что происходило в этой гостиной — почему с ним? Почему нельзя чувствовать, как учащается сердцебиение, как перехватывает дыхание, как кожа покрывается мурашками не в его присутствии, а в чьем-то другом? Что за насмешка судьбы? Почему обстоятельства сложились так, что перед ней в опасной, будоражащей близости стоит именно он — величайший темный маг, чертов не ведающий любви и пощады психопат с манией величия, нарциссическим расстройством, экстраординарным интеллектом, великим потенциалом и змеиным лицом, ее личное чудовище?.. И почему он, во имя Мерлина, вызывает у нее самую противоречивую гамму разнообразнейших чувств, кроме одного невероятно логичного — отвращения?..

О чем думал лорд Волдеморт все эти бесконечные секунды игры в гляделки, Гермиона не знала и знать не хотела. Должно быть, борьба в его душе была не менее разрушительной, чем в ее. Взгляда он не отводил, и Гермиона видела в его стремительно темнеющих глазах, что, какое бы решение он ни принял, в конце концов, на ее счет, ей все равно придется с ним смириться. Он ни за что не даст ей свободы, подавит любую попытку сопротивления…

Ни за что она не сдастся. До последней капли крови будет биться не на жизнь, а на смерть. Даже с самой собой.

Он смотрел на нее слишком внимательно. Потом закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно протянул руку, чтобы снова коснуться ее, и…

…Гермиона едва не подскочила от неожиданности. За дверью вдруг послышался шум — шорох, чей-то бессвязный шепот, возня и наконец робкий стук в дверь. Нагайна немедленно вскинулась, поднялась и зашипела, Темный Лорд, отпрянув, резко, порывисто развернулся. Гермиона разве что не кожей ощутила волну его ледяной ярости: помешали, ему посмели помешать.

— Милорд, м… милорд, — за едва приоткрывшейся дверью послышался чей-то тонкий подобострастный голосок — совершенно незнакомый Гермионе. — Простите, это… Пленники. Их нет. Темницы пусты, дверь открыта! И… должно быть, мадам Лестрейндж не запечатала камин. П-простите…

Вот и все.

— Что?! — Гермионе показалось, будто его отчего-то хриплый голос на последнем звуке сорвался. Она была уверена, что Темный Лорд сейчас же бросится прочь из комнаты, чтобы все проверить, но он вдруг обернулся к ней самой и прошипел с опаляющим презрением: — Ты…

Догадался. Или нет? Не имеет значения. Терять теперь все равно нечего. Почти.

Лорд выпрямился, смерив Гермиону настороженным, опасным взглядом, обещавшим, что легким наказанием она не отделается.

— Я не закончил, — бросил он безразлично спустя несколько мгновений, маня рукой верную Нагайну, что не преминула немедленно последовать за обожаемым хозяином. Интонации его менялись слишком быстро и непредсказуемо: теперь он снова казался холодным и совершенно спокойным. — Оставайся здесь. И если я узнаю, что ты хоть немного в этом замешана, можешь пенять на себя.

Он не вышел за дверь, а растворился в воздухе.

***

Только теперь Гермиона позволила себе сползти на пол. Она уткнулась лбом в колени, запустила пальцы в волосы и выругалась. Точнее, попыталась выругаться, на самом деле не сумев издать ни звука, потому что заклинание все еще действовало.

Кажется, так она просидела довольно долго. Сложно было сказать, сколько именно.