Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Гермиона Грейнджер выждала немного в надежде, что Нагайна все же вернется — с помощью или без нее, но спустя какое-то время поняла, что жажда становится нестерпимой. Она с трудом сползла с кровати на пол, стараясь справиться с нарастающим головокружением. Не хватало еще сверзиться с какой-нибудь лестницы! Вот глупая будет смерть… Еще какое-то время она просидела на полу, собираясь с силами, а затем все же попыталась подняться. Удалось не сразу — голова кружилась нещадно — но все же удалось. Бегло оглядев помещение, Гермиона не обнаружила ничего похожего на одежду. Надежно обернувшись в легкое покрывало на манер тоги и крепко придерживая его края на груди, она, нетвердо, но решительно ступая по холодному полу босыми ногами, выскользнула за дверь.

Гермиона не знала, сколько времени вот так, подобно привидению, блуждала по дому, казавшемуся пустым и заброшенным. По внутренним ощущениям прошла целая вечность, а по факту ей едва удалось дойти до противоположного конца коридора: ступала она с опаской, медленно, держась за стену. Портреты, уже проснувшиеся, недовольно бурчали, но Гермиона не обращала ни малейшего внимания: она неумолимо двигалась к эфемерной цели, ей нужно было найти хоть кого-нибудь, кто смог бы помочь. Она даже улыбнулась комизму ситуации: в целом было изумительно наплевать, кто встретится на ее пути — будь то домашний эльф, Пожиратель Смерти или сам Темный Лорд (при мысли о последнем, однако, засосало под ложечкой). Шаги ее были бесшумны; все, что она слышала, — это свое сбитое дыхание: «прогулка» медленно, но верно отбирала с трудом накопленные силы. И — о чудо — в конце коридора ее, к счастью, ждало вознаграждение за столь трудный путь, хотя вернувшись вскоре в спальню, Гермиона больше не думала об этом, как о «вознаграждении». Напротив, она списала свое безрассудство, глупость и недальновидность на последствия долгого беспамятства (в самом деле, в нормальном состоянии она бы ни за что не стала принимать таких поспешных решений; что говорить, она и из комнаты вряд ли бы вышла).

За одной из дверей она услышала до боли знакомый голос, который, даже будучи столь тихим, резанул слух. Пульс немедленно участился.

«…как в пятьдесят шестом, и ты должен помнить об этих событиях, Антонин».

Гермиона вовсе не была уверена, что хочет видеть его. Вестибулярный аппарат снова напомнил о себе, и пришлось схватиться за стену, чтобы не рухнуть на пол под дверью, за которой…

«Тебе стоило бы лучше следить за своими людьми, это позволило бы избежать массы промахов, допущенных тобой в последнее время».

Спокойный, опасный, убедительный. Лучше вернуться в спальню, ведь, возможно, Нагайна уже привела какого-нибудь эльфа…

Но ей нужно увидеть его. Перед этой необходимостью меркли жажда и слабость, меркли страх и здравый смысл.

«Да, милорд, я все понимаю».

Тихая, едва разборчивая речь, в которой так ясно угадывался знакомый жуткий тембр; и его обладатель, пусть и являлся источником всех ее бед, по иронии судьбы, был тем единственным, кто мог ей помочь. Тем единственным, кого Гермиона на самом деле хотела видеть в эту секунду. Тем, кто мог бы ответить на все ее вопросы.

«Я надеюсь на это, мой друг…»

Как будто неведомая магия вела ее; не думая больше ни о чем — даже о том, что именно она найдет за этой дверью, усилием воли справившись с собственной координацией, тронула золоченую ручку и, выдохнув, шагнула в открывшийся проход…

Как она вообще могла позабыть, где находится?!

На Гермиону уставилось как минимум полтора десятка пар глаз — изумленных, шокированных, пребывающих в полнейшем неверии. Воцарилась бесконечная, вязкая тишина, и в тишине этой повис немой вопрос, самый логичный на свете вопрос, откровенного ответа на который ждали все, кто хоть раз слышал о Гермионе Грейнджер в плену Темного Лорда. Многие из присутствующих видели ее впервые — ту самую «таинственную грязнокровку», о ценности которой все были давным-давно осведомлены. А она и сама приросла к месту, но видела перед собой только один-единственный взгляд, в котором, должно быть, читалась целая гамма эмоций — гнев, изумление, раздражение и даже радость… Но Гермиона этого не осознавала, чувствуя только, как к усилившейся дурноте присовокупляется растущая паника и неловкость. Она могла представить, как выглядела в ту секунду. Нет. Вранье. Она боялась себе это представлять, только покрепче перехватила руками края своего нехитрого одеяния, открывающего обзору каждого из присутствующих новоприобретенные шрамы.

— Милорд…, — шепотом произнес кто-то, будто ножом разрезая густую тишину.

И он пришел в себя.

— Какого… драккла ты тут делаешь, Грейнджер? — выдохнул Темный Лорд; на бледном змеином лице сверкнула ярость.

— Я хотела…, — начала было Гермиона, но он, в излюбленной манере, безапелляционно перебил ее.

— Марш в постель.

—… пить, — шепотом, едва слышно. Какой кошмар! — Я хотела пить. Искала хоть кого-нибудь.

— Я не буду повторять дважды, — голос его звучал поистине угрожающе. — Немедленно вернись в спальню или я верну тебя сам.