Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

— Не-ет, — выдохнул он. «И что это за суперсветлая магия такая?..». Да нет. Глупость какая-то, нет… Грейнджер, должно быть, придумала что-то еще. Больше всего на свете он боялся услышать это, и знал, уже знал, что это правда. В который раз за день он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Захотелось заорать на Грейнджер, заорать от отчаяния. Это все неправда, неправда, черт, не могло быть правдой! Только не она! Только не с Тем-Кого-Нельзя-Называть! Это же абсурд! Изменившаяся к чертовой матери Грейнджер. Которая хотела остаться здесь, с Темным, мать его, Лордом! Все не могло было быть так. Он так хотел спасти ее, он так рисковал! — Пожалуйста, Грейнджер, только не говори мне, что…

Его отчаяние, так и не успевшее оформиться в конкретное умозаключение, вдруг прервал чей-то нечеловеческий крик, а затем — хриплый, страшный стон. Драко смотрел в ту секунду на Грейнджер, смотрел, не отрываясь, и потому, конечно, заметил, как расширяются ее зрачки, как — доля секунды на узнавание, ужас на лице — одними губами она произносит: «Рон?!» и потом, слишком резво для леди, какой она так обманчиво теперь казалась, срывается с места. Похоже, у Поттера и Уизли все же возникли какие-то непредвиденные проблемы.

Малфой выругался и бросился за Гермионой по коридору, заранее страшась того, что увидит. Блестящая серебряная фляга так и осталась лежать забытая на золоченом консольном столике у стены.

========== Глава 38. Le roi est mort… ==========

Вот вернулся и я сюда,

Смерти на свете нет.

— Ты что, ты… милая, отпусти, отпусти, — голос ее, надтреснутый, почему-то звучал то тише, то громче; да это просто в ушах шумела кровь, к горлу подкатывала дурнота, а все из-за отвратительной картины, что Драко наблюдал теперь перед собой. Ещё одно движение, и кости несчастного, наверное, переломятся все разом — уже, кажется, был слышен характерный хруст.

Драко так и застыл, не в силах справиться с собой, будто бы совершенно забыл, как управлять собственными конечностями, забыл даже о том, что он вообще-то волшебник. Застыл и не мог отвести глаз, чувствуя, как от омерзения едва ли не сводит челюсть. Грейнджер, отойди, ради Мерлина, от этой твари!

«Дорогая, перестань, пожалуйста, умоляю тебя…» Шепчет, шепчет, не понимает, что ли, что говорит она (спасибо Мерлину хотя бы за это!) не на парселтанге, а человеческого языка Нагайна не знает. Счет шел на секунды, а время замерло, превратилось в густой кисель.

Угрожающее, до тошноты пугающее шипение, неимоверная сила в этом гигантском теле, покрытом блестящей чешуей; жизнь того и гляди потухнет в глазах Рональда, чей цвет лица уже начал отдавать синевой. Грейнджер не смотрела на Уизли. Она смотрела только в змеиные глаза, а потом протянула руку и (ни капли страха, ни крупицы гребаного отвращения!) погладила чешуйчатую голову, прошлась ладонью по узорчатой спине, приласкала смертоносную тварь. Драко передернуло. За последний час он испытал столько потрясений, что ему искренне, всей душой хотелось бы сказать, что больше ничто в этом мире не способно его удивить, но… но сейчас вновь захотелось протереть глаза: он мог поклясться, что мерзкая рептилия слушает грязнокровку и медлит. И даже более того — уже ослабила смертельный захват своих мощных колец.

Осмыслить свое открытие как следует Драко Малфой не успел.

Кто-то нетерпеливый вдруг выкрутил звук на максимум и вернул миру цвет, а время вновь стремительно рванулось вперед, возвращаясь к своему обычному темпу. Светом по глазам мазнула яркая вспышка, явившаяся буквально из пустоты — и Гермиона охнула, едва успев отдернуть руку, а Нагайна, разозленная до предела, отпустила, наконец, несчастного Рональда: тот судорожно вдохнул полной грудью, задышал хрипло и часто, но подняться сумел не сразу, так и остался лежать на блестящем паркете лестничного пролета между вторым и третьим этажами мэнора. Драко стоило серьезного усилия взять себя в руки и понять, что вообще только что произошло: это, разумеется, не Грейнджер попыталась ранить змею (грязнокровка вообще не собиралась использовать палочку!). Но, к его вящему облегчению, это был и не Темный Лорд, явившийся на шум. Пока что.

Змея потеряла всякий интерес к своему несостоявшемуся обеду (Рону с трудом, но все же удалось отползти к лестничным балясинам) и теперь шипела и злилась, нападала, бросалась куда-то в пустоту, широко разевая пасть, блестя смертоносными клыками. И только сейчас до Драко дошло, что единственным не потерявшим самообладания в смертельной опасности оказался Гарри Поттер. Неизвестно, каким чудом тот так долго оставался совершенно невидимым в движении, ведь Драко не понаслышке знал, как неудобна его чудо-мантия. Еще одна вспышка (на этот раз — парализующее) едва не задела мощный хвост, и тут произошло нечто, заставившее Драко испуганно вжаться в стену и на секунду зажмуриться.