Священная книга оборотня

— Так вот, сверхоборотень как раз носит такой скафандр. Это просто пустота, которую можно заполнить чем угодно. К этой пустоте ничего не может прилипнуть. Ее ничего не может коснуться, потому что стоит убрать то, чем ее заполнили, и она снова станет такой как раньше. Участковому некуда поставить в ней штамп о прописке, а твоему Михалычу не к чему прикрепить своего клопа.

— Понял. Вот теперь понял, — сказал он и побледнел. — Круто. Такого оборотня ни одной спецслужбе не взять!

— Рада, что ты оценил.

— И как им стать?

— Никак, — сказала я.

— Почему?

— Подумай.

— Потому что сверхоборотень может быть только один и это уже ты? Правильно я понял, рыжая?

— Нет, серый, нет. Ты не можешь им стать, потому что и так всегда им был. Сверхоборотень — это твой собственный ум, тот самый, которым ты с утра до вечера думаешь всякую чушь.

— Так значит, сверхоборотень все-таки я?

— Нет.

— Но ведь это мой ум. В чем тогда проблема?

— В том, что твой ум на самом деле не твой.

— А чей же?

— Про него нельзя сказать, что он чей-то. Или что он такой-то и находится там-то. Все эти понятия возникают в нем самом, то есть он предшествует всему без исключения. Понимаешь? Что себе ни представляй, делать это все равно будет он.

— Ты говоришь про мозг?

— Нет. Мозг — это одно из понятий, которые есть в уме.

— Но ведь ум возникает потому, что есть мозг, — сказал он неуверенно.

— Как тебя напугали эти негодяи, — вздохнула я. — Люди вообще не знают, что такое ум, они вместо этого изучают то мозг, то психику, то любовные письма Фрейда к Эйнштейну. А ученые всерьез думают, что ум возникает оттого, что в мозгу происходят химические и электрические процессы. Вот ведь мудаки на букву «у»! Это все равно что считать телевизор причиной идущего по нему фильма. Или причиной существования человека.

— Экономисты так и думают.

— Правильно. И пусть себе думают. Пусть себе генерируют электрические импульсы, воруют кредитные транши, выражают официальный протест, измеряют амплитуду и скорость, берут минет и производную, а потом определяют свой рейтинг. К счастью для этого мира, в нем есть не только клоуны, но и мы, лисы. Мы знаем тайну. Теперь ты тоже ее знаешь. Ну или почти что знаешь.

— Да уж, — сказал он. — А кто ее знает, кроме лис?

— Знать ее положено только избранным.

— А ты не боишься раскрывать ее мне?

— Нет.

— Почему? Потому что я тоже избранный?

— Потому, что знать эту тайну может только ум. А уму ее скрывать все равно не от кого. Он один.

— Один?

— Да, — сказала я, — один во всех, и все из одного.

— А кто тогда эти избранные?

— Избранные — это те, кто понимает, что любой червяк, бабочка или даже травинка на краю дороги — такие же точно избранные, просто временно об этом не знают, и вести себя надо очень осмотрительно, чтобы случайно не обидеть кого-нибудь из них.

— Я так и не понял, что такое ум, — сказал он.

— А этого никто не понимает. Хотя с другой стороны, все это знают. Потому что именно ум слышит сейчас мои слова.

— Ага, — сказал он. — Понятно… То есть опять не до конца, но конца там, как я понимаю, и нет…

— Вот! — сказала я. — Всегда бы так.

— Допустим, со сверхоборотнем разобрались. А что такое Радужный Поток?

— Просто мир вокруг, — сказала я. — Видишь цвета — синий, красный, зеленый? Они появляются и исчезают в твоем уме. Это и есть Радужный Поток. Каждый из нас — сверхоборотень в Радужном Потоке.

— То есть мы уже вошли в Радужный Поток?

— И да и нет. С одной стороны, сверхоборотень с самого начала в Радужном Потоке. А с другой стороны, он никогда не сможет в него войти, потому что Радужный Поток — просто иллюзия. Но противоречие здесь только кажущееся, потому что ты и этот мир — одно и то же.

— Ага, — сказал он. — Интересно. Ну, давай дальше.

— Сверхоборотень — небесное существо. Небесное существо никогда не теряет связи с небом.

— Что это значит?

— В этом мире нет ничего кроме пыли. Но небесное существо помнит про свет, который делает пыль видимой. А бесхвостая обезьяна просто пускает пыль в глаза себе и другим. Поэтому, когда умирает небесное существо, оно становится светом. А когда умирает бесхвостая обезьяна, она становится пылью.

— Свет, пыль, — сказал он, — значит, все-таки что-то там есть! Есть какая-то личность. У тебя, например, она точно имеется, рыжая. Я это за последнее время хорошо ощутил. Скажешь, нет?

— Эта личность со всеми своими вывертами и глупостями просто пляшет как кукла в ясном свете моего ума. И чем глупее выверты этой куклы, тем яснее свет, который я узнаю вновь и вновь.

— Теперь ты сама говоришь «мой ум». А только что говорила, что он не твой.

— Так уж устроен язык. Это корень, из которого растет бесконечная человеческая глупость. И мы, оборотни, тоже ею страдаем, потому что все время говорим. Нельзя открыть рот и не ошибиться. Так что не стоит придираться к словам.

— Хорошо. Но личность, которая пляшет как кукла — это ведь ты и есть?

— Нет. Я не считаю эту личность собой, потому что я — вовсе не кукла. Я — это свет, который делает ее видимой. Но свет и кукла — просто сравнения, и к ним не следует цепляться.