Священная книга оборотня

Тут я поняла, что так и стою на четвереньках, задрав хвост и выпятив в его сторону свою беззащитную попку. Беззащитную, поскольку моя антенна не работала и остановить его мне было нечем. Я догадывалась, как может быть истолкована моя поза, но меня парализовало — вместо того чтобы вскочить, я все глядела на него через плечо. Так бывает в некоторых снах — надо срочно убегать, а ты стоишь на месте, и никак не получается оторвать от земли свинцовые ноги. Я даже не могла согнать с лица идиотскую ухмылку — как у воришки, пойманного на месте преступления.

— Р-р-рарра, — сказал он. — Р-рррау-у…

— Братан, — пролепетала я, — подожди. Я все объясню…

Он зарычал и шагнул ко мне.

— Ты об этом даже не думай, понял? Я тебе серьезно говорю, серый, тормози…

Он мягко упал на передние лапы-руки и сделал ко мне еще шаг. Нужны были совсем другие слова, причем срочно. Но где их было взять?

— Слушай… Давай спокойно все обсудим, а?

Он оскалил пасть и поднял свой серый хвостище, почти скопировав мою рабочую стойку.

— Подожди, серенький, — прошептала я, — не надо…

Он прыгнул, и на секунду мне показалось, что свет закрыла низкая и страшная грозовая туча. А в следующий миг туча рухнула на меня.

*

Лежа на диване, затянутом чем-то вроде шкуры мамонта-альбиноса, я рыдала в подушку и сама не понимала, откуда во мне столько слез — подушка была уже мокрой с обеих сторон.

— Ада, — позвал Александр и положил ладонь мне на плечо.

— Уйди, урод, — всхлипнула я и стряхнула его руку.

— Извини, — сказал он робко, — я не хотел…

— Сказала же, уйди, сволочь.

Я опять залилась слезами. Через минуту или две он снова попытался коснуться моего плеча.

— Я же тебя три раза спросил, — сказал он.

— Издеваешься?

— Почему издеваюсь. Я ведь тебе говорил. Про звериное тело, про физическую близость. Разве нет?

— А как я могла догадаться?

Он пожал плечами.

— Ну, например, по запаху.

— Лисы запахов не чувствуют.

— А я про тебя сразу все понял, — сказал он и неловко погладил меня по руке. — Во-первых, люди так не пахнут. А во-вторых, Михалыч все уши прожужжал. «Товарищ генерал-лейтенант, я тут смотрел запись — реально вопрос надо решать с бабой. Она там стоит на четвереньках, глаза злые, страшные, в жизни таких не видел, а на спине — огромная рыжая линза. И она этой линзой нашему консультанту мозг прожигает! Направила луч, а тот аж заколдобился…» Я сперва подумал, что у него совсем от кетамина крыша съехала. А потом посмотрел запись — действительно… За линзу он твой хвост принял.

— Какую еще запись?

— Твой клиент, которого ты до крови отхлестала, домашнее порно снимал. Скрытой камерой.

— Что? Когда я в долг работала?

— Ну это я не знаю, ваши дела. Он, как в себя пришел, сразу пленку нам принес.

— Интеллигент, твою мать, — не сдержалась я.

— Да, — согласился он, — не очень красиво. Но такие люди. А что, Михалыч тебе фоток не показывал? У него же целая папка была, специально распечатали для разговора.

— Не успел… Значит, всю эту мерзость, которую ты сейчас со мной проделывал, потом Михалыч будет смотреть?

— У меня здесь ни одной камеры нет, успокойся, милая.

— Не называй меня милой, волчара, — всхлипнула я. — Грязный развратный самец. Со мной такого за последние… — я вдруг почему-то решила не упоминать никаких дат, — со мной такого отродясь никто не делал. Какая гадость!

Он втянул голову в плечи, словно его отстегали мокрой тряпкой. Это было любопытно — хоть на него совсем не действовал мой хвост, зато, похоже, сильно действовали мои слова. Я решила проверить свое наблюдение.

— У меня там все такое нежное, хрупкое, — сказала я жалобно. — А ты мне все разорвал своим огромным членом. Теперь я, наверно, умру…

Он побледнел, расстегнул китель и вынул из кобуры здоровенный никелированный пистолет. Я испугалась, что он сейчас пальнет в меня, как Роберт де Ниро в занудливую собеседницу у Тарантино, — но, к счастью, ошиблась.

— Если с тобой что-нибудь случится, — сказал он серьезно, — я пущу пулю себе в лоб.

— Убери. Я сказала, убери подальше… Ну пустишь ты себе пулю в свою дурную голову. А мне что, легче будет? Я же тебя просила — не надо!

— Я думал, — сказал он тихо, — ты кокетничаешь.

— Кокетничаю? Да у тебя елдак в три раза больше, чем этот пистолет, волчина! Какое кокетство, тут бы живой остаться! Сейчас ведь детей на уроках учат — если девушка говорит «нет», это значит именно «нет», а не «да» или «ах я не знаю». Вокруг этого на Западе все дела об изнасиловании крутятся. Вам в Академии ФСБ не объясняли?

Он понуро покачал головой из стороны в сторону. На него было жалко смотреть. Я почувствовала, что пора остановиться. Палку можно было перегнуть, Тарантино мне вспомнился не зря.

— У тебя есть бинты и йод? — спросила я слабым голосом.

— Сейчас пошлю Михалыча, — сказал он и вскочил.

— Не надо никакого Михалыча! Не хватало, чтобы твой Михалыч надо мной хихикал… Не можешь сам спуститься в аптеку?

— Могу.

— И пусть твой Михалыч сюда не входит, пока тебя нет. Я не хочу, чтобы меня видели в таком виде.

Он был уже у лифта.

— Я быстро. Потерпи.

Дверь за ним закрылась, и я наконец перевела дух.