Священная Римская империя германской нации: от Оттона Великого до Карла V

Государство, настойчиво возводимое князьями, намеревалось выстроить собственные города. Было бы правильно воспринимать их как лаборатории, где разрабатывались модели политической организации. Но в конце эпохи Средневековья их развитие было приостановлено, даже в некоторых случаях прекращено узкими рамками. Возможности образований, созданных князьями, были намного шире. Стараясь не быть излишне обременительными, они устанавливали повинности и подати, натурой, деньгами и людьми, более значительные, чем в городах. Итак, они вынуждены были решать те же проблемы, что и территориальные собрания. Конечно, они располагали преимуществами, которых обычно были лишены князья. Члены городского совета выполняли свои функции бесплатно. Будучи выходцами, почти без исключения, из деловых кругов, они привыкли все учитывать и управлять предприятиями. Но экономическая деятельность требовала внимания и времени, которое уже в эту эпоху стоило денег. Как посвятить значительную часть времени службе обществу, не боясь потерпеть банкротство? Общественная польза тоже была завистливым божком, заседания совета происходили часто и длились долго. Дипломатические миссии за пределы страны длились неделями и, кроме того, всегда были небезопасны. Они стали прибегать к услугам компетентного и постоянно доступного персонала, так как наемный труд вошел в обычай в крупных городах. Самые богатые стали предоставлять должность, которую мы сегодня назвали бы должностью генерального секретаря, юристам, получившим должное образование, даже докторам права. Городской бюджет неизбежно отягощался. Число налогов не могло постоянно увеличиваться. Увеличение количества прямых налогов подвергало правительство опасности потерять свои капиталы. Что же касается многочисленных косвенных пошлин, то речи не могло быть об их еще большем увеличении, так как сохранение гражданского мира было одной из самых серьезных забот правительств. Если бы налоговая система в большей степени касалась ежедневных дел простых людей, их гнев рано или поздно вырвался бы наружу. Опасные слои общества находились под пристальным присмотром. Власти стремились сократить количество нищих, подмастерьев и учеников из опасения, что они могут поднять мятеж. Наконец, власть толпы обычно служила инструментом для людей, которые мечтали о диктатуре. Не было ничего, что горожане ненавидели бы больше, чем итальянскую тиранию; соперники Медичи или Висконти плохо кончали, но лучшим средством не вводить их в искушение было сохранение социального равновесия. При отсутствии недовольных кандидат в диктаторы проповедовал бы в пустыне. Можно представить себе, с какой виртуозностью должны были действовать казначеи городов, обязанные осторожно управлять займами, чтобы выплата процентов по задолженностям не осложняла обычных расходов. Чрезвычайные расходы должны были быть ограничены по мере возможности, но как им помешать? Невозможно было избежать войн, требующих самых больших дополнительных расходов. Города не могли изменить правил: поскольку на полях сражений возросло значение пехоты, теперь необходимо было принимать в расчет пехотинцев, но в силу любопытного поворота истории горожане, продемонстрировавшие преимущество этих войск перед кавалерией, не имели возможности использовать их вплоть до конца Средних веков. Ополченцы не могли все принимать участие в сражении вне городских стен, так как крепостные валы тоже должны были находиться под защитой. Кроме того, если их призвали на слишком длительный срок, в их мастерских и лавках, брошенных на произвол судьбы, дела шли из рук вон плохо. Наконец, их эффективность была слишком мала, и требовалось несколько батальонов, чтобы одержать победу над швейцарцами. Почему было не привлечь специалистов? Потому что ни один город не смог бы оплатить их услуги; месячное жалованье Gewalthauffen, наемников поглотило бы годовой доход Нюрнберга! Последствия этого были неизбежны: городам приходилось участвовать в далеких экспедициях и проводить операции на открытой местности, взамен им приходилось совершенствовать свою защиту, укреплять оборону и снабжать ее артиллерийскими орудиями любых калибров. Даже князья, располагающие значительными силами, не любили осадной войны, так как она длилась обычно так долго, что грозила полностью истощить казну. В этих условиях город, замкнувшись в себе, крайне неохотно выводил ополченцев из-за своих стен, чтобы помочь другому городу. Этот священный эгоизм парализовал союзы, такие как Швабский союз, восстановленный, однако, после 1390 г. и включавший около тридцати членов. Эти организации не обеспечивали больше своим самым слабым участникам необходимую защиту. Достаточно вспомнить Мюлуз с его слабыми укреплениями, который вынужден был оставить союз десяти имперских городов Эльзаса, чтобы перейти под защиту швейцарцев. Государство могло считаться сильным, если его территория была довольно обширной и оно могло предоставить достаточно денежных средств и войск, пользующихся техническими достижениями нового времени. В Италии, Милан, Флоренция и Венеция превратили свои contado (пригороды) в обширные и хорошо структурируемые территории. На севере Альп «самым крупным городским государством средневековой Европы» был Мец, город, «сумевший сохранить независимость в течение ста пятидесяти лет, в то время как многие другие ее потеряли».[27] Нюрнберг и Цюрих попытались следовать тем же путем, но они опоздали; место было занято. Жители Нюрнберга узнали это на своем горьком опыте с 1449 по 1451 гг., когда вынуждены были сражаться против маркграфа Альбрехта Ахиллеса и его двадцати двух союзников.