Священная Русская империя

Конечно, Священная русская империя должна быть готова к международной изоляции — уж она–то нам гарантирована. Но, во–первых, это для нас не так уж страшно. Россия — самодостаточная цивилизация, всё, что необходимо для жизни — у нас своё, и мы легко обойдемся без того, что они могут нам дать. А, во–вторых, международная изоляция России отнюдь не будет общемировой. Ни Китай, ни Индию такого рода перемены в России нисколько не смутят, а население этих двух стран — треть человечества. Арабский мир, вполне возможно, и не встанет против нас, во всяком случае, внутри него точно найдутся силы, которые нас поддержат. Шиитский Иран точно будет на нашей стороне. С Японией, во всяком случае, будет шанс договориться. Должны же мы наконец понять, что Запад — это ещё не весь мир. И это отнюдь не лучшая часть мира.

Так что же нам нужно для того, чтобы Россия встала на русский путь? Для начала хотя бы сто человек особой породы. Сто человек государственного ума, железной воли, твердых православных убеждений, без демократических предрассудков и абсолютно бескорыстных. Эта железная сотня и объявит о введении диктатуры. Половина этих людей отправится на места губернаторами. В губерниях каждый из них найдет не меньше сотни таких же людей. И всё! Россия встанет на новый путь.

Новый порядок мы будем поддерживать методами диктатуры до тех пор, пока не сформируем новую правящую элиту. И тогда можно будет спокойно отменить диктатуру. По своему собственному, родному, национальному пути Россию не придется тащить насильно. Когда русский народ, освободившись от рабства коммунистического, освободится так же и от демократического рабства, русские люди станут по–настоящему свободными.

***

Неужели всё это возможно? Я сам–то в это верю? Честно говоря — не очень. Но в России случалось много невозможного, во что не сразу готовы были поверить даже те, кто потом это делал. Представьте себе завершение царствования Алексея Михайловича. Если бы тогда людям описать петровские реформы, да ещё сказать, что всё это произойдет в течение их жизни, кто бы поверил? А большевики накануне первой мировой сами–то смогли бы поверить в то, что всего через семь лет они будут иметь полную, абсолютную власть над Россией? Помню свою молодость при Брежневе. Я был уверен тогда, что советская власть незыблема, что ни какая «революция наоборот» в наше время уже невозможна.

Хорошо вижу слабое место моих построений — любая схема, имеющая в качестве основного компонента «новых людей», то есть не таких людей, каких мы видим вокруг себя, не отличается устойчивостью. Но откуда же тогда взялись «птенцы гнезда Петрова»? Ведь они были и в той старой России, никем не замеченные. И вот воля одного человека как будто вызвала их из небытия и дала им власть. А теперь представьте себе Чернышевского, который создает образ Рахметова — «особого человека», без которого невозможны те перемены, о которых мечтал Чернышевский. Мне кажется, Чернышевский и сам не очень верил в то, что такой человек вдруг возьмет да и появится. Между тем, такие люди как, например, Дзержинский и Джугашвили, абсолютно бескорыстные и абсолютно идейные, оказались куда более «особыми», чем Рахметов.

Сильная идея способна двигать горами, она вызывает к жизни таких необычных людей, каких мы не можем себе и представить. Ни секунды не сомневаюсь, что такие люди в России есть уже сейчас, им только надо встретиться и сплотиться. Нужна только сама идея, которая их сплотит. Вот эту идею и я пытаюсь сформулировать.

Вообще, рассуждения о том, что реально, а что нет, носят довольно праздный характер. Мы должны сначала думать о том, что идеально, а уже потом о том, что реально. Сначала мы должны представить себе ту идеальную страну, в которой мы хотели бы жить. Тогда у нас будет цель. И тогда мы обязательно найдем средства.

Сейчас Россия продолжает блуждать впотьмах, сама не зная, чего хочет. Перед нами как будто постоянно вспыхивают болотные огоньки, и мы дергаемся от одного к другому, выписывая несусветные зигзаги, какое уж тут движение вперед. Наша страна уже готова сплотиться вокруг сильной идеи, потому что блуждать впотьмах русские уже устали. Ни в чем мы сегодня так сильно не нуждаемся, как в образе идеальной страны.

Русские вопросы

Судьбы русской монархии

Надо же было так случиться, что первый русский царь — Иван Грозный, монарх уже воистину самодержавный, стал одновременно и последним государем прямой линии Рюриковичей. Его сын и преемник, царь Федор Иоаннович, являл собой живое свидетельство того, что династия прервалась. Он мог бы царствовать, и не правя. Кроткий царь–молитвенник, совершенно лишенный способности к управлению, всё же мог стать настоящим царем. На троне порою важнее иметь сильного молитвенника, чем сильного администратора, потому что сакральная составляющая царской власти важнее, чем управленческая. Царь призывает на Русь благословение Божие, а с делами государственными управились бы и бояре. Да, так могло быть, но Господь не благословил это царствование. И всё пошло кувырком. Почему?