Священная Русская империя

Известно, что Путин был ставленником Березовского, а Березовский, самый сильный из еврейских олигархов, фактически правил Россией. В его распоряжении были неограниченные финансовые возможности и полная возможность принятия любых политических решений. Мог ли отставной подполковник КГБ противостоять могущественному олигарху? Березовскому это во всяком случае и в голову не приходило. А Путин сломал ему хребет. Как такое вообще оказалось возможно? Думаю, по этому вопросу никогда не будет достаточной информации. Понятно, что на верху были силы, заинтересованные в устранении Березовского и, опираясь на них, Путин фактически совершил революцию. То, что происходит наверху — это никогда не война личностей, а война группировок, но в данном случае роль личности трудно переоценить. Во–первых, у него был выбор, он имел полную возможность оставаться верным псом Березовского. Во–вторых, для противостояния Березовскому требовалась железная воля и крепкие мозги. Путин сделал выбор в пользу России, проявив при этому блестящие качества крупного государственного деятеля.

Мы могли тогда поздравить и его, и себя. Казалось, Россия под руководством Путина вернулась на национальный путь развития. С либеральным беспределом 90‑х было покончено. Политическая ориентация нашего президента в полной мере прорисовывалась и без громких деклараций. Путин стал знаменем антилиберальной реакции, и все, кому был ненавистен либерализм, с радостью сплотились под этим знаменем. Путин явно ставил своей задачей укрепление российской государственности по всем направлениям. Это же было понятно? Да вроде бы…

А дальше начались какие–то непонятные вещи. Меня, например, шокировало и продолжает шокировать постоянное заигрывание Путина с советским прошлым. Он собственно не реставрировал ни каких советских институтов и ни какие коммунистические идеи в нашу жизнь отнюдь не начали возвращаться, но власть постоянно спекулировала на стариковской ностальгии по СССР, и источником этой тенденции явно был лично Путин.

Он пробил, наконец, утверждение государственных символов, и сочетание их оказалось очень характерным. С одной стороны — двуглавый орел, со скипетром и державой, с коронами, с другой стороны — советский гимн, пусть и с другими словами, но кто их знает? У меня до сих пор, когда слышу эту музыку, в голове раздаются слова: «Партия Ленина, сила народная нас к торжеству коммунизма ведёт». И я не понимаю, в какой стране мы живём. Заставить двуглавого орла исполнять советский гимн — это не просто цинично. Мне это представляется крайним выражением абсолютной беспринципности. Ну а дальше пошло–поехало: красные знамена, пятиконечные звезды, памятники коммунистическим вождям, празднования советских юбилеев стали непременным атрибутом путинской эпохи.

Абсурдом мне это отнюдь не кажется, с точки зрения политической целесообразности как раз всё понятно. Путин пытается утолить сразу обе ностальгии — и по дореволюционной России, и по советскому периоду. Он делает это для того, чтобы всех удовлетворить и всем понравиться. Но ведь это же дешевка. «И вашим, и нашим за копейку спляшем». Неужели национальному лидеру может сделать честь открытая и демонстративная беспринципность и безыдейность?

Выражением этой тенденции стало очень странное политическое образование под названием «Единая Россия». Язык не поворачивается назвать «Едро» политической партией. Партия — это союз единомышленником, сплотившихся вокруг общих политических идей, а у едросов ни каких идей нет. Они не правые и не левые, они просто красивые.

Когда едрососв спрашивают о том, какая у них идеология, они, кажется, совершенно искренне не понимают, о чем речь. Большинство из них — бывшие функционеры КПСС, вероятнее всего, никогда и ни в какой коммунизм не верившие, так что предать компартию, чтобы остаться у власти, им было легко, и похоже, что их единственная идея — остаться у власти, и ради этого они готовы вступить в какую угодно партию, даже в партию совершенно никакую, это им даже ближе, потому что и сами они никакие. Боюсь, что «Единая Россия» — это групповой портрет Путина, это слепок его политического лица. До сих пор я из последних сил надеюсь на то, что это не так.