Подведем некоторые итоги. Разгром имяславия на Афоне не только не положил конец»ереси», но и вызвал к жизни новый виток имяславских споров. Полемика в России вокруг вопроса о почитании имени Божия развернулась с небывалой силой; в нее включились как богословы и священнослужители, так и общественные деятели, в том числе достаточно далекие от Православия. Общественность была потрясена тем, как Святейший Синод расправился с афонскими иноками, и это потрясение и негодование вылилось на страницы газет, нанеся огромный урон Синоду. Удар по имяславцам обернулся ударом по высшей церковной иерархии и — в конечном итоге — мощным ударом по всей Российской Православной Церкви, по ее престижу, ее авторитету в глазах людей.
После того, как имяславцы были изгнаны с Афона, пропасть между ними и их противниками еще более углубилась. Стороны, которые с самого начала говорили на разных языках, по–прежнему не хотят понимать и слышать друг друга (заочная полемика между Булатовичем и Троицким является ярким тому свидетельством) и лишь заостряют и оттачивают свое полемическое мастерство. Происходит дальнейшая поляризация взглядов, дальнейшее размежевание позиций; к полемике примешивается горечь взаимных обид.
Изгнанием имяславцев с Афона завершился первый, наиболее бурный период споров о почитании имени Божия. Дальнейшее развитие имяславия происходит в России, причем не столько в монастырях, сколько в кабинетах тех»высокопросвещенных богословов», для которых вопрос об имени Божием приобретает первостепенное значение. Параллельно с философско–богословским осмыслением имяславской проблематики начиная с середины 1913 года неуклонно растет общественная поддержка имяславцев. Меняется и отношение к имяславцам со стороны государственной власти. Призывы к пересмотру дела имяславцев, исходящие как от них самих, так и от многочисленных сочувствующих им представителей церковной и светской интеллигенции, приведут к тому, что Всероссийский Поместный Собор 1917–1918 годов включит в повестку дня своей работы обсуждение вопроса о почитании имени Божия. Но и после роспуска Собора в сентябре 1918 года обсуждение вопроса о почитании имени Божия в русском богословии не прекратится.
Обо всем этом речь пойдет в третьей части нашей книги, посвященной второму периоду имяславских споров — периоду, начавшемуся в 1914 году и продолжавшемуся в течение всего XX века.
Глава 10. Перелом в деле имяславцев
В первой половине 1914 года в деле имяславцев произошел перелом. Причиной его стали несколько факторов. Во–первых, мощная поддержка, оказанная имяславцам широкими общественными кругами в России, не осталась безрезультатной. Во–вторых, в спор на стороне имяславцев вмешалась высшая государственная власть в лице Императора Николая II, что заставило и некоторых членов Синода скорректировать свою позицию. В–третьих, в среде епископата нашлись иерархи, сочувственно отнесшиеся к имяславцам и принявшие деятельное участие в решении их судьбы. В–четвертых, наконец, вопрос о судьбе имяславцев был поставлен в Государственной Думе. С момента вступления России в Первую мировую войну имяславские споры уходят в тень; общественное внимание поглощено другими вопросами. Однако полемика вокруг почитания имени Божия возобновляется накануне Поместного Собора Российской Церкви 1917–1918 годов. Периоду между началом 1914 и концом 1917 года и посвящена настоящая глава нашего исследования.
Участие Государя в судьбе имяславцев. Суд Московской Синодальной конторы
Важную роль в решении вопроса о судьбе имяславцев сыграл Император Николай II. До середины 1913 года он, как кажется, оставался в стороне от событий, предоставляя Синоду право принятия решений. Однако вскоре после разгрома имяславцев в июле 1913 года Государь начал проявлять более активное участие в их судьбе.
17 июля он встретился с обер–прокурором Святейшего Синода В. К. Саблером и заслушал доклад последнего о выдворении имя–славцев с Афона
[1791]. В начале августа исполняющим обязанности обер–прокурора П. Даманским [1792] Государю была передана телеграмма, направленная в адрес обер–прокурора настоятелем Свято–Пантелеимоновского монастыря архимандритом Мисаилом с братией:«Почтительнейше просим Ваше Высокопревосходительство повергнуть к стопам Его Императорского Величества нашу усерднейшую благодарность за освобождение нашего монастыря от грозившей ему со стороны революционеров и сектантов опасности разорения» [1793]. На этой телеграмме Государь 4 августа начертал весьма осторожную резолюцию:«Желаю Пантелеимонову монастырю мира, тишины и благоденствия» [1794], о каковой резолюции Пантелеймонов монастырь был уведомлен через Министерство иностранных дел [1795]. На докладе Даманского Государь начертал:«Доклад этот желательно опубликовать в»Церковном Вестнике»" [1796].