Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара

— Э-э-э-э, вы в Крыму явно не были после 14-го года, совершенно точно не были, там мы как-то сами справились. И Грозный сами не просто восстановили, его уже с Дубаем сравнивают. Но если китайцы помогут, не думаю, что нужно отказываться. Кроме Мариуполя весь Донбасс в военной разрухе…

Особенность Мариуполя сегодня — если в одном месте, пусть даже и на кладбище на газоне, начинает скапливаться больше пяти человек, моментально подтягиваются другие горожане. Люди живут в тотальном информационном вакууме, и, если бы я взялся читать уличную лекцию о международном положении, меня пришли бы послушать тысячи мариупольцев. Но подошедшая к нам женщина просила о другом:

— Ребята, к кому обратиться, у меня в квартире выше бабушка разлагается, уже запах пошел. Что делать? Мужиков не могу найти, чтобы вынести сюда…

Слева от нас, на газоне, появилась похоронная процессия. Принесли гроб и тело, завернутое в одеяло. Мужчина с деревянным крестом в руке объяснил мне:

— Мать хороню. Вскрыли магазин ритуальных принадлежностей. — Показал рукой через проспект на этот магазин и добавил: — Бои закончатся, верну им все до копеечки. Хоть мать похороню по-человечески. Думаешь, поймут?

— Поймут, люди же.

Мимо нас с ревом промчалась колонна танков, они шли туда, где последние нелюди еще яростно отстреливались, прекрасно понимая, что прощать их за Мариуполь не будут. Мы двинулись следом за танками.

СТЕКЛА НУЖНЕЕ ЕДЫ

Мы сами себе определили задачу — найти квартиры, где вэсэушни-ки и нацбатовцы оборудовали огневые точки. Впрочем, этим же вечером мой сосед по располаге, прошедший «горячих точек» больше, чем я «цветных революций», цинично высмеял эту идею. Витя изрядно повоевал в разных городах еще со Второй Чеченской, и к его мнению стоит прислушаться.

— Дима, ну что за пропаганда! Какие огневые точки, чтобы туда из первого «шмеля» (ручной огнемет. — Авт.) задули? Отстрелялся — сменил позицию, отстрелялся — сменил. Если есть связь, если ты знаешь, кто от тебя слева-справа, ты успешно в городе воюешь. А вот сидеть на одном месте в домах еще в Берлинскую наступательную отучили.

И Витя был прав. И в то же время нет. Району Октябрь повезло меньше, его «азовцы» превратили в крепость, от высоток мало что осталось. В наших же поисках у бульвара Шевченко единственное место похожее на огневую точку мы нашли в квартире точно напротив Академии полиции. Окна снаружи были исклеваны пулями, а один бетонный угол просто выбит ответным огнем тех, кто сидел в этой академии. За академией в парке шел бой, хором работали по наземным целям крупнокалиберные пулеметы «Утесы» и зенитки. И их огонь сливался в сплошной гул. Но, совсем рядом, во дворах, было уже тихо. Женщина у подъезда варила что-то в кастрюльке. Я поинтересовался:

— Что на обед?

— Борщ!

Вчера все в доме получили гуманитарку. Но, по словам моей собеседницы, уже можно купить продукты. Коммерсанты из Донецка подсуетились, начали возить еду на продажу с наценкой в 25 % — «за риск», как они объясняют. Берут гривнами, рублей в городе нет.

— Но это не самый главный дефицит в городе. Я не так есть хочу, как хочу стекла вставить! Уже месяц по квартире ветер гуляет, ковром забили, не помогает.

За день мы накрутили многие километры по кварталам в окрестностях бульвара Шевченко, и вот что я заметил на основе своих наблюдений. В этом районе серьезно пострадали только внешние дома кварталов — квартиры выгорали этажами, но вот серьезных обрушений не так уж много. А в глубине встречаются дома и с целыми стеклами. Разумеется, так далеко не везде. Но если одна часть города уцелела процентов на 70, то надежда есть.

ГОРОД ПРОСТУЖЕННЫХ

Въезжая в Мариуполь, мы обратили внимание на толпу, занявшую парковку у гипермаркета «Метро». Но люди несли и везли на себе коробки с необычной маркировкой: георгиевская лента в виде буквы Z. Рыжая барышня охотно демонстрирует содержимое — макароны, масло, тушенка, сгущенка, рыбные консервы. Отдельно коробка с порошком, средством для мытья посуды в холодной воде, женские прокладки, одноразовые бритвенные станки. Выдают и воду в пятилитровых бутылях.

На входе в гипермаркет горожанам ставят номера на ладони — чтобы был порядок. Все терпеливо ждут своей очереди. Прошелся по людям. Записал скороговорку немолодого мужчины:

— Я, Подлесный Валерий Валентинович, передаю привет Романовой Инге Валентиновне в Москву. Я жив!

Внутри гипермаркета — бесконечно длинный стол из европоддонов, а на нем сотни телефонов, стоящих на зарядке. Связь украинских операторов иногда срабатывает, но все ждут, когда начнут выдавать сим-карты республиканского оператора. И лекарства. Мариуполь — город простуженных людей. Женщина просит волонтера:

— Я сегодня в шесть утра пришла, уже все лекарства разобрали. Вы мне посигнальте фонариком, я вон в той черной девятиэтажке живу!

Волонтер говорит, что сигналить не будет, но советует приходить к пяти утра. Женщина соглашается:

— Уже невыносимо в подвале сидеть, бои-то у нас закончились, а квартира выгорела.