Читаем Священная война. Век XX полностью

ПИСЬМА ДРУГУ

15 октября 1944 г.

Здравствуй, друг Михаил!


Вчера получил от тебя письмо. Не ожидал, что ты меня разыщешь: сколько времени не писали друг другу и не знали, где находимся. А вот теперь думаю, что не потеряемся и будем писать и делиться впечатлениями. Из твоего письма ясно, что ты был дома, повидал некоторых, а мне так и не удаётся побывать в отпуске: «работы» до черта и никак не отпускают в отпуск. С 1942 года был под Ленинградом в блокаде, защищал город с воздуха, прорывал блокаду в 1943 году, был тяжело ранен осколком зенитного снаряда, и, чуть добрался до своих, упал от линии фронта в 600 метрах, и пролежал в госпитале 3 месяца, потом снова сел на машину и мстил врагу за раны. Под Красным Селом опять был ранен в ногу, ерундовая рана, на другой день уже летал снова.

Под Псковом горел в воздухе, упал в лес, машина сгорела, а сам три дня пробирался к своим и вот вышел. Ты представляешь, сбили меня 23 февраля, а 26-го вышел к своим, меня уже считали погибшим, а ты же знаешь, что 26 февраля мой день рождения. И знаешь, как меня встречали в полку. Командир полка и весь состав моей эскадрильи плакали от радости, что вернулся комэск. А как справляли мой день рождения и приход из тыла врага, это даже описать нельзя, вот скоро встретимся, расскажу подробней. Потерял хорошего друга, одного лётчика, был сбит. Но ничего не сделаешь, война без жертв не бывает.

Долгое время был под Нарвой, под Тарту в Эстонии, в Хансалу около Таллина, летали на острова. Был в Двинске, а сейчас в Литве, недалеко от г. Каунаса, на границе Восточной Пруссии, долбаем самых настоящих фашистов.

Мы, лётчики, вспомнили Ленинград и блокаду и теперь даём им понять за страдания ленинградцев и Белоруссии. Вот ты будешь в Ленинграде и увидишь, что сделали варвары с этим красивым городом.

Жаль, что тебя не мог увидеть в Ленинграде, теперь едва ли туда попаду, если только после войны, тебя приглашу на свадьбу, у меня же в Ленинграде осталась невеста, так что ещё встретимся, если не в Ленинграде, то у себя на Урале.

Очень хотелось бы увидеть тебя с женой, а всё же ты изменил своему слову, женился раньше меня, а мы же договорились свадьбу делать вместе.

Миша! Пиши, как у тебя жизнь, и чего нового, и как ты провёл время у себя дома, и каким образом ты узнал мой адрес, пиши подробно. Жизнь сейчас проходит так, что перелетаем с аэродрома на аэродром. Михаил! В скором, наверное, еду в Москву за получением, а чего, ты сам должен понимать, и, наверное, заеду в Ленинград, и там-то мы встретимся.

Посылаю тебе две фото, правда, давно фотографировался, где в группе, это лётчики моей «эскадры». Ну, пока всё. Жму крепко твою лапу, твой друг Женя.


23 декабря 1944 г.

Здорово, друг Михаил!


Поздравляю тебя с наступающим новым 1945 годом и желаю тебе наилучшего в твоей личной жизни, работе и, самое главное, твоей учёбе. Очень жаль одною, что мы сейчас так далеко друг от друга, а то бы встретили Новый год как полагается. Сейчас много работы, долбаем гитлеровцев в их собственной берлоге.

Миша! Вот пишу небольшую открытку, и вспоминаю Ленинград, и вспоминаю тебя. Для меня этот город стал родным, и вот завидую тебе, но судьба, видишь, куда забросила меня. Скоро настанет тот день, когда окончательно разобьём этого гада и встретимся. Думаю, что это будет в 1945 году.

Пиши мне. Твой друг Евгений.


27 января 1945 г.

Здравствуй, друг Михаил!


Твоё письмо получил, за которое тебя очень благодарю.

Михаил! Ты понимаешь, где я нахожусь в настоящее время, сам видишь, как дают «драпу» фашисты и смазывают пятки, лучше не надо, а мы их догоняем и ещё больше подмазываем, и скоро будет самая большая берлога в Восточной Пруссии в наших руках. Летать приходится дальше. Вот, Михаил! Это войдёт в историю, и вспомним после войны, как били врага. Отомстим за всё, за свои раны, за Ленинград, за Москву, за детей, стариков, наших девушек.

Миша! Вчера получил восьмую правительственную награду, теперь я полный кавалер орденов Красного Знамени, а остальные — ты знаешь. В общем, копоти даём фашистам.

Жаль одного, Миша, нет тебя рядом, вспомнили бы молодость и с двойным, тройным усилием били бы гитлеровцев на их собственной территории.

Писать тебе много не могу, нет времени, скоро вылетаю на задание, я думаю, ты меня поймёшь.

Пиши мне, как твоя жизнь и учёба.

Остаюсь твой друг Евгений. Передай привет своим друзьям.

Иванов Евгений Нилович[65]в 16 лет поступил в Пермский аэроклуб Осоавиахима, затем учился в Пермской школе военных лётчиков, в училище в Канске под Красноярском, после его окончания работал инструктором. Оттуда ушёл на фронт.

Перейти на страницу:

Все книги серии История Отечества в романах, повестях, документах

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное