Священное опьянение. Языческие таинства Хмеля

Хмельной напиток есть земное воплощение той Первичной воды, которая была «до появления всего». Он содержит в себе качества живой и мертвой воды, каждая из которых способна к превращениям в свою противоположность. Он омывает мир, являясь соком Мирового древа. Он служит питьем (пищей) богов, и тот, кто владеет им, способен узреть невидимое и постигать неизвестное.

Именно совокупность перечисленных обстоятельств приводит к тому, что за обладание таким напитком идет непрерывная борьба между богами Нижнего мира, которые некогда и открыли этот напиток, и между богами Верхнего мира, которые неким образом стремятся сами получить право распределять его.

Сам напиток хранится в сосуде, который может быть понят как своеобразная «модель» Вселенной и на высшем уровне есть сама Вселенная. Сосуд может быть рассмотрен также как «идеальный» человек, или первочеловек. Поэтому в том числе сосуд (котел, чаша и т. п.) является сосудом перерождения, имеющим важное значение для посвятительных действий.

* * *

Однако это – идеал. Древнейший образ, восходящий к незапамятным временам.

Действительность куда печальнее. Предание утрачено, миф забыт. Алкоголь стал обыденностью, ядом. Он перестал быть средством, открывающим видение иных миров, – разве только в переносном значении. Если еще совсем недавно, что называется в этнографической бытности, люди продолжали помнить, что готовить его надлежит с соблюдением множества ритуальных правил, пить можно только в определенные дни, то сегодня выпивка «с устатку», «в честь получки» и «просто пьянство – без причин», увы, мало кого удивляют.

Наблюдения за людьми, которые считают себя последователями живой изначальной традиции, также зачастую не радуют. Они лишены многих подлинно традиционных черт и качеств, рассматривать которые сейчас нет нужды. Здесь стоит лишь заметить, что наиболее ярки две крайности.

Первая – непременное стремление напиться допьяна, при этом и праздник-то воспринимается не как священнодействие, которое необходимо для дальнейшего существования мира в целом (а это важнейшая черта собственно традиционных языческих праздников!), а как повод «потусоваться», похвастаться новыми нарядами и славно гульнуть. К нашему глубокому сожалению, такое приходилось видеть не раз и даже не два.

Другая крайность – опирающееся на слабое знание или сознательное искажение древнейших мифов утверждение, что и будни, и праздники должны проходить в неизбывной и непременной трезвости. Мол, древние славяно-арии (или еще как-нибудь в том же духе) были сплошными трезвенниками и, до кучи, вегетарианцами. А споили великих их наследников… понятно кто.

На деле и то, и другое глупость. Можно фальсифицировать один миф. Ну, два. Однако когда мы встречаем и в мифологии, и в фольклоре, и в письменных источниках множество свидетельств, которые при их сравнительном анализе заставляют сделать совершенно определенные выводы, обе крайности становятся не просто смешны. Они могут быть расценены лишь как искажения древнейшего, изначального обычая. Следовательно, не имеют с традицией ничего общего.

Традиция не в том, чтобы напиться допьяна, а выпить – в строго определенных случаях и совершенно определенного питья довольно много. Но не ради пьянства, а ради того, что этого требует предание. Обычай. Скажем, поминальные праздники славян требуют выпивать лишь строго определенное число стопок. И каждая из них исполнена глубокого смысла, даже если он не всегда нам сегодня ясен. То же касается всех прочих ситуаций. Значит ли это, что надо пить по любому поводу? Нет, ни в коем случае!

Пьянство чаще всего есть не что иное, как способ бегства. Бегства от собственной слабости… чтобы стать еще более слабым. И как ни посмотри, сколь бы оправданий из истории ни привлекай, таковым оно и останется. Неважно, сколь грамотно напившийся будет «лечиться» наутро.