Священное воинство

Там, на реке Смерти, король Ричард получил первое в Крестовом походе ранение. Он был в гуще боя, когда скользящий удар копья пришелся ему в бок. Рана только раззадорила Ричарда, и он продолжал сражаться. В том бою короля волновали потери среди коней больше, чем людские жертвы. Мусульмане старались убивать именно лошадей, хорошо зная, что боевым коням для тяжеловооруженных конников и мощным лошадям-тяжеловозам в Палестине невозможно найти замену. Ночью солдаты ели мясо убитых лошадей, и Ричард дал специальное указание о том, что рыцарь, потерявший в бою коня, получит нового, если отдаст его мясо голодным солдатам. По словам историка, «они ели конину, и чувство голода превращало ее, в их глазах, в лакомство не хуже оленины».

Это странное подобие войны продолжаюсь еще несколько дней. Войско крестоносцев продвигалось по равнине Шарон на юг. Оно двигалось черепашьими темпами: шли вперед только в прохладные утренние часы, используя время жары для отдыха и время от времени отражая нападения противника. Лагерь обычно разбивали на речном берегу, чтобы пробыть там два-три дня и перегруппировать свои силы. За пятнадцать дней армия прошла только 62 мили. Правда, она уже совсем близко подошла к небольшой крепости Арсуф, старому оплоту крестоносцев на морском побережье.

Некогда это был эллинский город Аполлония, потом — один из городов в составе королевства крестоносцев, поэтому Саладин разрушил его после 1187 г. вместе с другими подобными укреплениями. Этот район был стратегически важен — отсюда было всего шесть миль до Яффы.

Как заметил по этому поводу король Ричард, «из Яффы мы сможем продвинуться к нашей обетованной цели». Вернув под свой контроль Яффу, Кесарию, Арсуф и Хайфу, крестоносцы открыли бы для себя прямую дорогу на Иерусалим. Тогда их продвижение было бы уже невозможно остановить.

В районе Арсуфа было много зелени и плодородной земли. Обширные леса простирались на двенадцать миль к северу от города, и именно эти леса решил использовать Саладин в военных целях. Здесь можно было спрятать свои отряды, чтобы внезапно напасть на врага, а значит — имелся хороший шанс остановить Ричарда. Крестоносцы что-то заподозрили, и среди них поползли слухи о лесных засадах. Кое-кто утверждал, что едва они войдут в лес, как «эти неверные, черномазое отродье» подожгут его.

В это время приготовления Саладина к атаке были вдруг прерваны предложением переговоров со стороны противника. Крестоносцы попросили о встрече с его братом Мелик-аль-Аделем, и Саладин согласился на это. Ночью тот переговорил с парламентерами крестоносцев, а на другой день написал султану и его советникам об их предложениях. Франки просили передать следующее: «Война между нами зашла уже слишком далеко, и на ней с обеих сторон пало много храбрых воинов. Мы пришли из Европы, только чтобы помочь франкам, населяющим побережье. Заключите с ними мир, и пусть обе армии вернутся каждая в свою страну».

Саладин не поверил в серьезность этих предложений. Он написал брату: «Постарайся затянуть переговоры. Пусть они останутся на этом месте, пока подойдут подкрепления, которых мы ожидаем».

Когда король Ричард узнал, что на передовой позиции его войска находится сам аль-Адель, то он пожелал лично встретиться со знаменитым командиром. Английский король появился в сопровождении блестящей свиты под развевающимися знаменами и своего переводчика, сына Хэмфри Торонского. Это был удивительно красивый молодой человек — мусульманский историк специально отметил такую подробность, как и то, что у переводчика лицо было гладко выбритым (последнее обстоятельство всегда производило неприятное впечатление на мусульман — они считали безбородость признаком женственности и свойством призраков, а не живых людей).

Ричард заявил о своем желании заключить перемирие. Аль-Адель склонил голову в знак доброго расположения и сказал: «Если ты хочешь мира и желаешь, чтобы я сообщил об этом султану, ты должен изложить свои условия». Он приготовился к ведению долгой беседы, как и поручил ему сделать брат.

«Вот мои условия, — ответил король. — Вы должны вернуть нам всю эту землю и уйти в свою страну».

Это было высокомерное и оскорбительное предложение; впрочем, мусульмане не раз встречались с чем-то подобным со стороны европейцев. Аль-Адель был возмущен. В Коране говорится: «Если неверные наполняют свои сердца жаром и пылом, рожденными их невежеством, то Аллах передает свое спокойствие духа своему посланцу и всем правоверным и повелевает им всегда проявлять хладнокровие». Но брат Саладина не смог проявить хладнокровие. Между ним и королем произошел резкий разговор, и вскоре эмир вернулся в ряды своего войска, настроенный на продолжение войны. Затянуть переговоры не удалось.