Священное воинство

Наконец 20 января главные силы их армии под командованием короля Ричарда прибыли к месту назначения, в разрушенный Аскалон. Восемь дней после этого дожди продолжались, и ни один корабль не мог войти в гавань, чтобы привезти новые съестные припасы измотанным и упавшим духом паломникам. В феврале погода улучшилась. Ричард постепенно начал приводить в порядок свое войско, заставив его заниматься тяжелой работой. О сословных различиях пришлось на время забыть. Рыцари трудились на строительных работах вместе с оруженосцами и даже с женщинами. Все они заново возводили крепостные башни. Одну, которую отстраивала команда каторжников, прозвали Кровавой, еще одну башню строили дружественные крестоносцам бедуины, а третью — женщины, за что ее назвали Башней Дев. Эти успехи снова воодушевили воинов, так что Ричард даже стал думать, не прибегнуть ли опять к помощи французов. Меж тем из Акры и Тира поступали сведения о раздорах. Оживились старые противоречия: сторонники Ги Лузиньяна конфликтовали со сторонниками Конрада Монферратского, пизанцы — с генуэзцами, а французы пребывали в тавернах и веселых домах. Самого герцога Бургундского его враги сбросили с коня на грязную улицу.

Английский король слал письма французам и просил их присоединиться к его армии в Аскалоне: «Очень важно, чтобы вся наша армия собралась воедино, поскольку разделение лишь ослабляет нас и делает уязвимыми для атак неприятеля». Это письмо также намекало на возможность новых переговоров с Саладином. Между тем французы не собирались легко расставаться со своей веселой жизнью в Акре и Тире. По словам английского хрониста, видимо предубежденного против французов, «они не могли оторвать глаз от танцорок. Их роскошные одежды свидетельствовали об их женоподобности. Они носили золотые застежки на рукавах своих одеяний, расшитые пояса, воротники, украшенные драгоценными камнями, а на головах — пестрые венки из разнообразных цветов. Они пили не из фляжек, а из кубков. После ночных пьянок они, разгоряченные вином, шли в публичные дома».

Если это описание верно, кому могли понадобиться такие воины? Однако слухи о новых переговорах заставили многих французов согласиться на возвращение — однако лишь на время, до Пасхи. Если до того ничего не произойдет, они оговорили себе право на свободное возвращение в Европу. У Ричарда не было выбора, и он согласился.

К Пасхе Аскалон снова стал более или менее похож на нормальный средневековый город. Ричард был доволен. Был у него и другой повод для хорошего настроения. Когда он сам с отрядом выехал на разведку к южной крепости Дарум (единственной, которую Саладин не разрушил), они повстречали караван из тысячи с лишним пленников-европейцев. Освободить их удалось без боя: охрана разбежалась, увидев королевское знамя. Возможно, потому, что наступило время, когда французы собирались уйти, а он надеялся их удержать, а также для того, чтобы поднять боевой дух своих солдат, король Ричард устроил большой пир в честь праздника, а все воины получили дары и денежные награды. Как сказал придворный поэт:

«Хладному уму несвойственно великодушие.
Щедрыми бывают лишь дары, сделанные
Тем, кто наделен мудрой душой и милосердием».

Но ни пиры, ни щедрые подарки не изменили намерения подданных Филиппа Августа отправиться домой. Скрепя сердце Ричарду пришлось сдержать свое обещание. Он мрачно проводил глазами уходившую колонну французов, а затем послал курьера к своим людям в Акру с приказом не пускать туда дезертиров, когда они появятся.

Далеко в Иерусалиме Саладин с удовлетворением выслушивал все эти новости. Возможно, наступил поворотный момент. Узнав от своих шпионов о дезертирстве французов, султан разослал письма в разные части своей империи. Он писал: «Французы, вследствие их злой воли, покинули страну, оставив ее почти без защитников. Мощь армии крестоносцев подорвана, и мы надеемся вскоре овладеть Акрой и Тиром».

Для обеих сторон это было время мечтаний и фантазий. Один английский историк сообщал, что во время празднования Пасхи король Ричард посвятил в рыцари сына Мелик-аль-Аделя. О целях этой странной церемонии не сообщалось, но, вероятно, она должна была стать прелюдией для заключения договора между обеими сторонами.