Священные чудовища

– А еще были Витебский душитель и Иркутский монстр, Мосгаз и Маньяк из Ленэнерго, Уфимское чудовище и Пензенский кошмар, Шаболовский душегуб и Палач, Ночной демон из Днепропетровска и Стальные пальцы из Ростова. На счету каждого из них десятки человеческих жизней. И если вы думаете, что серийные убийцы появились только в ХХ веке, то ошибаетесь. Просто в ХХ веке о них стали гораздо больше писать. А были маньяки и в ХIХ, и в ХVIII веках – Вадим Кровяник, Царскосельский душегуб. Да и знаменитая Салтычиха, о которой нам рассказывали в школе, была, по сути, тоже маньяком-убийцей. То есть, несомненно, получала от своих преступлений физическое удовольствие. Кстати, когда о ней рассказывают, далеко не всегда упоминают, что Салтычиху приговорили к пожизненному заключению и двенадцать лет она просидела в подземном каземате на хлебе и воде без всякого света. А потом еще больше двадцати в обычной одиночной камере. Крепкий у нее от природы был организм, что и говорить.

Инга взглянула на собеседника и заметила, что он не столько увлечен рассказом, а скорее наблюдает за ее реакцией. Следит за ней настороженно и внимательно, как кошка за мышью.

Что это, профессиональное любопытство психолога или нечто большее?

– Я обратила внимание, – проговорила она, чтобы показать, что слушала лекцию внимательно, – что среди всех перечисленных вами маньяков только одна женщина, и та двести лет назад.

– Конечно, она не одна. Были и другие, скажем, Ирина Гайдамачук по кличке Красноуфимская волчица или Тамара Иванютина, Отравительница. Но вы правы, среди женщин такие монстры встречаются значительно реже. Это не значит, что женщины мягче, меньше склонны к насилию, – просто для них более характерны другие его проявления. А вот о чем точно нельзя говорить, так это о том, что серийные убийцы имеют какую-то определенную географическую привязку. Они встречаются во всем мире: в Европе и в Азии, в Америке и в Африке, как повсюду встречаются душевные болезни.

– То есть маньяки-убийцы – это душевнобольные? Умственно неполноценные люди?

– Душевнобольные – да, умственно неполноценные – нет. Конечно, встречаются убийцы с крайне низким уровнем интеллекта, такие, которым все равно, кого убивать, которые не просчитывают своих шагов. Но они обычно недолго остаются на свободе, потому что не умеют заметать следы и быстро попадаются.

Гораздо опаснее другой тип маньяков – с развитым интеллектом, иногда значительно превышающим средний уровень. Эти умеют скрывать свое кровавое хобби. Такие маньяки часто выглядят милыми и приятными людьми, что помогает им втираться в доверие к жертвам. Они тщательно продумывают преступления, чтобы не оставить следов.

Слонимский замолчал, как будто прислушиваясь к внутреннему голосу. Затем продолжил:

– Большинство из них ведут двойную жизнь. В одной жизни они уважаемые члены общества, отцы семейств, классные специалисты. Например, Анатолий Сливко по прозвищу Заслуженный мучитель действительно получил звание заслуженного учителя РСФСР. А в другой они безумные чудовища, кровавые монстры, кошмарные порождения ночи…

– Как вы это объясняете?

– Ни я, ни психологическая наука в целом не можем этого объяснить. Остается говорить, что человек – невероятно сложное существо, в его душе находится место для лучших, самых высоких чувств и поступков и для самых чудовищных злодеяний. Наше дело – изучать эти отклонения от нормы, чтобы по возможности предупреждать их последствия.

– Да, интересная профессия…

Инга поддерживала разговор машинально, а сама думала, зачем она сюда пришла. Эта лекция о маньяках ей совершенно не нужна. Она и сама не знала толком, что ей нужно, но сидеть и слушать, прилежно сложив руки, – нет уж, это точно не для нее.

– Не такая интересная, как вы думаете, – вздохнул Слонимский. – При всем их интеллекте серийные убийцы удивительно предсказуемы и однообразны. Они вырабатывают постоянный сценарий преступления и следуют ему, почти никогда не отклоняясь. Кто-то душит своих жертв, кто-то забивает их молотком. Еще они часто придают жертвам какую-то определенную позу, связанную с их личной мифологией.

– Например, укладывают со сложенными на груди руками и расставляют вокруг свечи.

Инга выпалила это неожиданно для себя. Решила ведь быть осторожной с этим психиатром. Не то чтобы он вызывал у нее недоверие, просто его дергающееся веко и странный свет в глазах несколько настораживали.

– Вы имеете в виду знаменитого Лужского маньяка? – спросил Слонимский, быстро взглянув на Ингу.

Ей показалось, что в этом взгляде промелькнуло нечто большее, чем простое любопытство.

– Да, я говорю о нем, – неохотно призналась Инга. – А вы знаете о той истории?

– Знаю, – протянул Слонимский, как бы прислушиваясь к самому себе, – я был консультантом при расследовании того дела, как сейчас говорят, профайлером. А как вы о нем узнали? Ведь вы сказали мне, что мало знаете о серийных убийствах, а пресса о том деле писала скудно, чтобы не навредить следствию. И чтобы население, понятно, лишний раз не пугать.