Священные чудовища

– Да нет, нормальный мужик, вежливый, без понтов, туману не напускал, все по-простому объяснил, – удивленно ответил Витя. – Нервный он немножко был, поначалу никак я не мог его разговорить, а потом жена его бывшая позвонила. Что-то насчет ребенка говорила. Он расстроился так, прямо с лица спал. После того как я со своей развелся, у меня фляжка с коньяком всегда с собой. Отпоил я его коньячком, посидели мы, он и успокоился. Хорошее интервью получилось. Приятный человек, обаятельный, умница, интересный собеседник.

– То, что он умный, без сомнения, но насчет остального… Мы с тобой как будто о разных людях говорим.

– Может, он был не в настроении, может, голова у человека болела. А мужика вообще-то жалко – такой, можно сказать, классный специалист, а ютится в халупе съемной, пока с женой разводится. Библиотека, говорит, отличная там, у жены, осталась, а он без нее как без рук. И ездить на работу из такой задницы – прямо жуть. Я сам пока до этого конца Гражданки доехал, все на свете проклял.

– Как до Гражданки? Он же… – Инга хотела сказать, что Слонимский живет на улице Рубинштейна, это в центре города, рядом с Невским.

Но Виктор перебил ее:

– Извини, Инга, мне звонят. Курьера жду из редакции, он мне должен доставить очень интересные письма. Я перезвоню тебе попозже, хорошо?

– Разумеется.

Голубянкин положил телефон, направился в прихожую, открыл дверь.

На пороге стоял мужчина средних лет и среднего же роста, в старомодных очках и примятой клетчатой кепке, из-под которой выбивались очень светлые волосы. Глаза незнакомца за стеклами очков тоже показались Голубянкину удивительно светлыми. Светлыми и холодными, как талая вода. В руке у него был большой желтый конверт, на плече – объемистая сумка.

– Быстро вы добрались, – одобрительно проговорил Голубянкин. – Здесь все те письма?

– Здесь, здесь, – кивнул курьер. – Вы непременно проверьте и подпишите, мол, все доставлено вовремя и в полной сохранности. Чтобы отчетность была в порядке.

Он полез за пазуху и уронил свой конверт.

Неловко наклонившись, поднял его, при этом лицо скривилось от боли.

– Что с вами? – сочувственно спросил Голубянкин.

– Радикулит! – пожаловался курьер. – С утра на ногах, утомился немного.

– Пойдемте на кухню, присядьте, пока я с этим конвертом разберусь.

Голубянкин прошел на кухню, курьер, заметно прихрамывая, проследовал за ним, скромно сел в уголке. Клетчатую кепку снял и положил на стол.

– Может быть, хотите чаю? – спросил Голубянкин с рассеянной вежливостью.

– Нет, спасибо, я просто посижу. Просто отдохну немножко, а то с утра на ногах…

Виктор не прислушивался к его словам. Он достал из ящика нож, вскрыл конверт, вытряхнул на стол содержимое. Это был еще один конверт, чуть меньшего размера, и на этот раз белый.

– Надо же, сколько тут понавертели, – пробормотал он, разрезая второй конверт.

Из него выпало на стол несколько чистых белых листов.

– Не понял. – Голубянкин перебрал эти листы, на всякий случай осмотрел с обеих сторон, даже зачем-то посмотрел на просвет. Затем недоуменно взглянул на курьера:

– А где же письма?

– Письма? – переспросил тот. – Мне что дали, то я и доставил, наше дело маленькое – доставить, что велено. А вы там внутри хорошо посмотрели?

– Конечно. – Голубянкин на всякий случай еще раз проверил оба конверта, но не нашел там ничего нового. – Да взгляните сами, если вы мне не верите. Тут нет ничего, кроме чистой бумаги!

– Да что вы говорите? – недоверчиво проговорил курьер. – Не может быть.

Он поднялся, снова скривившись от боли, подошел к Голубянкину и встал за его спиной.

– Вот видите? – Виктор показал чистые листы. – Здесь только это! Только чистая бумага!

– Правда, – протянул курьер полусонным голосом и вдруг схватил Голубянкина за горло.

– Что за… – прохрипел Виктор, пытаясь вырваться, но руки курьера оказались неожиданно сильными. Сильными, холодными и твердыми, как сталь. В глазах Голубянкина потемнело, он еще раз попытался сбросить кольцо, сжимающее горло, но снова безуспешно.

– За что… – попытался задать Голубянкин последний бессмысленный вопрос, но вместо слов из горла вырвался только бессильный хрип.

Ноги его подогнулись, и Виктор Голубянкин провалился в окончательную бездонную тьму смерти.

Когда фальшивый курьер убедился, что Голубянкин больше не подает признаков жизни, его как будто подменили. Хромота и нерешительность тут же исчезли. Ловко и уверенно он взвалил безжизненное тело на плечо и отнес в ванную. Сбросил труп на пол, открыл свою сумку, достал оттуда тонкие латексные перчатки, рулон непрозрачной пленки и синюю пластиковую бутылку.

Перчатки он натянул на руки, а пленку расстелил на дне ванны. Затем перевалил труп Голубянкина в ванну, придал ему позу нерожденного ребенка, открыл синюю бутылку и посыпал тело белесыми кристаллами, замедляющими разложение и предотвращающими появление запаха.

После этого фальшивый курьер аккуратно завернул труп в пленку, погасил свет и вышел из ванной комнаты.

В прихожей он нашел связку ключей.

Выключил свет, вышел из квартиры, запер ее ключами Голубянкина и вызвал лифт.

Глава 7