Священные камни Европы

Душа Роланда такая же прямая, как и его меч. Для него всё просто. Вопросов у него нет и размышлять ему не о чем. Смерть для него — давно пережитое событие. Приближение смерти не только не возвещает ни чего особенного, но и как будто ничего нового. Но ведь можно позвать на помощь основные силы короля. Это не проблема. И в этом нет позора. Но Роланд не хочет.

Граф Оливье сказал: «Врагов — тьма тем,
А наша рать мала, сдается мне,
Собрат Роланд, трубите в рог скорей,
Чтоб Карл дружины повернуть успел».
Роланд ответил: «Я в своём уме,
И в рог не затрублю, на срам себе,
Нет, я возьмусь за Дюрандаль теперь
По рукоять окрашу в кровь свой меч.
Пришли сюда враги себе во вред,
Ручаюсь вам, их всех постигнет смерть…
Не дай Господь и ангелы святые,
Чтоб обесчестил я свой край родимый
Позор и срам мне стращны — не кончина
Отвагою, вот чем мы Карлу милы».

Граф Оливье и сам храбрец, которого никто не заподозрит в трусости. Это человек чести и верный вассал. Но ведь все же прекрасно понимают: в том, чтобы протрубить в рог, призывая на помощь — нет ни какого позора и срама. Но представления Роланда о чести — запредельны. От себя и от окружающих он требует куда больше, чем требует рыцарский обычай. А, может быть, это просто запредельная гордыня? Собственно, об этом и «Песнь».

И ведь за Роландом последовало всё войско, как один. И в Ронсевале разыгрывается ошеломляющая религиозная мистерия.

Турпен — архиепископ взял в галоп,
Коня пришпорил, выехал на холм,
Увещевать французов начал он:
«Бароны, здесь оставил нас король,
Умрем за государя своего,
Живот положим за Христов закон…
Покайтесь, чтобы вас простил Господь,
Я ж дам вам отпущение грехов.
Вас в вышний рай по смерти примет Бог,
Коль в муках вы умрете за Него»
Вот на колени пали все кругом,
Турпен крестом благословил бойцов,
Епитимью назначил — бить врагов.

И вот тут вдруг начинаешь понимать Роланда. Может быть, и стоило пожертвовать жизнью ради участия в таком великом подвиге веры? Когда души рыцарей словно слившись в единую душу, устремились на смерть ради Христа, когда они уже чувствовали на своих лицах дыхание Вечности, неужели они променяли бы этот невероятный порыв на заурядное спасение своих жизней?

Вот граф Роланд по полю битвы скачет,
И рубит он и режет Дюрандалем,
Большой урон наносит басурманам,
Взглянуть бы вам, как он громит арабов,
Как труп на труп мечом нагромождает,
И руки у него в крови, и панцирь,
Конь ею залит от ушей до бабок…
«Жесток удар!» — воскликнули враги.
«Я ненавижу вас» — Роланд кричит —
Мы служим правде, вы злодеи — лжи.»

Вот в том–то всё и дело. Ради короля умирать не стоило. Ради короля стоило сохранить войско. Но Роланд служит правде, а ради правды стоит умереть. Смерть за правду так славно венчает жизнь, что лучшей смерти и желать нельзя. Почему люди хотят избежать такой замечательной смерти? Роланд не понимает этого, а Оливье не понимает Роланда.

Спросил Роланд: «Чем вы так недовольны?»
А тот ответил: «Вы всему виною,
Быть смелым мало, быть разумным должно,
И лучше меру знать, чем сумасбродить.
Французов погубила ваша гордость,
Мы королю уж не послужим больше,
Подай вы зов, поспел бы он на помощь.»