«Священные войны» Византии

Впрочем, быстро выяснилось, что св. Григорий одинок в своих мыслях. Антиохийский патриарх Анастасий (599—610) откровенно отказал св. Григорию в удовлетворении его просьбы не признавать Константинопольского собрата «Вселенским» епископом, дерзко заявив, что тот протестует просто из зависти. А Александрийский архиепископ св. Евлогий (580—607/08) «из послушания» к Римскому папе занял нейтральную позицию.

Правда, чтобы несколько остудить пыл апостолика, он и к нему обратился с аналогичным приветствием – «Вселенский епископ». Реакция святого была чрезвычайно резкой, а ответ его заслуживает серьезного внимания: «Я прошу тебя, – отвечал св. Григорий св. Евлогию, – чтобы никогда больше я не слышал этого слова. Ибо я знаю, кто ты и кто я. По положению – ты мой брат, по характеру – отец. Я не считаю для себя честью ничего, что лишает моих братьев подобающей им чести. Честь моя есть честь Вселенской Церкви, честь моя есть объединенная сила моих братьев. Да будут далеки от нас титулы, которые надмевают человеческую гордыню и ранят любовь»[546].

Конечно, эти слова дышат искренней христианской любовью, простотой и благородством. Но, как указывалось выше, далекий от формального признания главенства Римской кафедры Святой принял как должное ее якобы признанный во всем мире высший вероучительный авторитет. И император, по-видимому, это почувствовал, поскольку не удовлетворился аргументацией св. Григория Великого. Так или иначе, но св. Маврикий категорично отказался удовлетворять его требования и поддержал «своего» патриарха. После этого инцидента вражда между Римом и Константинополем приняла открытые формы[547].

Глава 2. Войны с персами, аварами и славянами. Мирный договор с Персией 591 г.

Наибольшей внешней опасностью, практически всегда серьезно угрожавшей Римской империи, была Персия. Как известно, зачастую арабы-христиане являлись исконными союзниками византийцев во время Римо-персидских войн. Но на беду, еще будучи полководцем на восточном фронте, св. Маврикий испортил отношения с Арабским царем Мундаром, которого после воцарения отправил в ссылку на остров Сицилия, где вскоре араб и скончался[548]. Эта временная ссора между римлянами и их союзниками не позволила Константинополю упрочить дела на Кавказе и внесла элемент неуверенности во внешнюю политику императора.

После смерти Мундара власть над арабами ненадолго захватил его брат, но вскоре и он умер. Другой вождь, Нааман, сам явился в Константинополь для заключения мира, но, видимо, вследствие его категорического отказа воссоединиться с Кафолической Церковью (Нааман был монофизитом) араба арестовали по дороге и отослали на Сицилию. Это событие всколыхнуло арабов, и большая часть их отказалась от союза с Византией, сблизившись с Персией[549].

Так, по одному справедливому замечанию, не вполне дальновидная политика преемников св. Юстиниана Великого разрушила прекрасный замысел объединить арабов под властью национального христианского вождя и сблизить их с Римской империей. В скором времени эта ошибка приведет к широкому распространению среди арабов другой мировой религии – Ислама и создаст почву для неисчислимых бед.

Но беспокоила не только персидская граница. Уже в самом начале царствования император должен был столкнуться с серьезной угрозой с Севера – аварами. В 583 г. Аварский хан, посчитавший уплачиваемую ему дань в 80 тысяч золотых монет слишком малой, прислал в Константинополь посольство. Едва ли можно сомневаться, судя по характеру переговоров, в том, что замыслы авара были куда более обширными, и он лишь искал повода для войны. На приеме у царя послы потребовали от имени своего вождя увеличение дани до 100 тысяч золотых номизм.

Понимая, что война на три фронта (Запад, Персия, Север) разорительна для государства и очень опасна, св. Маврикий согласился на это требование. Тогда хан попросил подарить ему индийского слона – царь удовлетворил и эту прихоть варвара. Затем в качестве подарка была испрошена кровать из золота, но когда византийцы прислали ее аварам, хан вернул дар обратно. Наконец, Аварский хан потребовал добавить к 100 тысячам монет еще 20 тысяч – и тогда св. Маврикий ответил категоричным отказом[550].

Неудивительно, что летом этого же года авары вторглись на римские земли и захватили города Сингидон, Виминакий и Августы, перешли Балканы и там организовали свою стоянку. Римские послы – сенатор Ельпидий и оруженосец царя Коменциол выехали к аварам, чтобы уладить дело миром, но хан, желая запугать римлян, грозился взять со дня на день столицу Империи и разметать Длинные стены. Храброго Коменциола, имевшего неаккуратность дерзко возразить хану, тотчас бросили в темницу и хотели казнить; только благодаря заступничеству советников хана жизнь посла была спасена. Все же в этом году авары больше военных действий не вели и удалились в свои родные степи[551].