«Священные войны» Византии

Затем св. Юстиниан перечисляет духовные подвиги своих предшественников во имя чистоты веры и обеспечения благочестия в Церкви, приравнивая к царям, созывавшим Вселенские Соборы и императора св. Льва I Великого. Царь детально разбирает богословскую подоплеку вопроса, объясняя, чем опасны уже осужденные им Феодор Мопсуэстийский, Феодорит Кирский и Ива Эдесский. Он излагает свое мнение об этих лицах и их сочинениях, а затем спрашивает мнение епископов. Нет сомнения в том, что это был заочный и несколько закамуфлированный ответ императора на категоричное нежелание папы Вигилия признавать за ним право заниматься богословскими вопросами и высказывать свое мнение по ним.

Поскольку, так или иначе, у присутствовавших Отцов Собора должен был возникнуть вопрос о папе Вигилии, император очень тактично смягчил истинное положение дел. «Вигилию, благоговейнейшему папе древнего Рима, – пишет он в своем послании Собору, – мы объяснили о “Трех главах” подробно все, когда он прибыл в наш царствующий город, и спрашивали его, как он думает об этом деле. И сам он не раз и не два, а довольно часто в своих посланиях излагал анафему на нечестивые “Три главы”. А что у него всегда была мысль об осуждении “Трех глав”, это он выразил и в весьма многих иных своих поступках и в осуждении Рустика и Севастиана».

Затем св. Юстиниан пространно и очень умело обходит вопрос о возникших между ним и понтификом разногласиях, о предательстве папы и оправдывает отсутствие того на Соборе желанием понтифика самостоятельно разобраться с этим вопросом[311].

Впрочем, присутствовавшие епископы не в полной мере удовлетворились таким объяснением и напомнили царю, что уже не раз просили папу принять участие в Соборе. Большая делегация епископов отправилась к Вигилию, но, вернувшись, объяснила, будто понтифик по «слабости телесной» не может явиться на заседание, но завтра обещал высказать свое мнение о «Трех главах». По этой причине заседание решили отложить на другой день[312].

На следующем заседании Отцы выслушали архиереев, вновь направленных к папе Вигилию за ответом. Те поведали, что апостолик опять отказался явиться на Собор, поскольку, по его словам, на нем много восточных епископов и очень мало западных. Отцы напомнили ему, что и ранее, на других Вселенских Соборах, существовала такая диспропорция, и в этом нет ничего страшного. Сейчас же, когда в Константинополе находится сам папа и множество латинских епископов при нем, никаких преград для его участия нет. В мягкой форме они заметили, что по велению императора в таком случае они будут вынуждены сами рассмотреть вопрос, «ответ на который наполовину готов», чтобы не вводить народ в соблазн; но и это не убедило Вигилия.

Присутствовавшие на заседании императорские сановники также сообщили, что были у папы, но тот повторил свое желание самостоятельно, вне стен Собора (!), дать ответ на поставленные вопросы. Сановники огласили ответ св. Юстиниана, который рекомендовал епископам не смущаться отсутствием папы и напоминал им, что всегда защищал и защищает все четыре Вселенских Собора, и велел внести их в диптихи, чего не решались сделать другие, бывшие до него императоры[313].

Со страниц «Деяний» остро чувствуется, какая волнительная атмосфера возникла на Соборе. Папа не являлся, открыто бойкотируя Вселенское собрание, и не высказывал своего письменного мнения. Для всех непредубежденных лиц, убедившихся в искусственной вариативности отказа Вигилия явиться на Собор, было ясно, что ждать его – бессмысленно. Вслед за понтификом попытались игнорировать Вселенский Собор и некоторые западные епископы. Ссылаясь на то, что понтифик отсутствует на Соборе, они также отказались участвовать в его работе. Потратив много времени, Отцы решили обсудить вопрос о «Трех главах» без папы.

Впрочем, попытки образумить папу не прекращались: Вигилия неоднократно приглашали на Собор, но вновь и вновь безуспешно. В конце концов св. Юстиниан предписал Собору удалить имя папы Вигилия из диптихов, «сохраняя при этом единство с Апостольским престолом»[314]. Конечно, это был вопиющий прецедент, вполне, впрочем, адекватный поведению понтифика. «Документ этот настолько скандален для папизма, что в первых католических изданиях Соборных деяний он отсутствует, как отсутствует и в русском переводе Деяний. Впрочем, и св. Юстиниан сознавал беспрецедентность своего шага. Отсюда – необычное различие “inter sedem et sedentem” (“между престолом и занимающим его”). Первоначально св. Юстиниан направил Собору устную рекомендацию, и только потом, при редактировании Деяний, было составлено письменное распоряжение, датированное 14 июля 553 г.»[315].

Как следствие, Вселенский Собор превратился в судебный орган по отношению к папе Вигилию, где обвинителем выступил сам император, а обвиняемым – понтифик. И, что весьма обидно для Римской кафедры, Собор признал апостолика виновным в ереси. Это наглядно свидетельствовало о том, что епископство Вигилия приблизилось к своему не вполне естественному завершению[316].