Священный скарабей

— Мне нужно еще выяснить два-три пункта, — объяснил Вэнс Маркхэму, когда лакей вышел. — Хани может нам в этом отношении помочь. Убийство Кайля еще наименее дьявольская часть этого плана. Я очень рассчитываю на то, что мы многое узнаем от Сальветера и миссис Блисс. Поэтому, я хочу заранее собрать как можно больше боевых припасов.

— Как-никак, — вставил Хис, — молодца уложили, и, если мне удастся поймать типа, который это сделал, я не буду проводить бессонные ночи, разбираясь о всяких планах!

— У вас слишком упрощенное мышление, сержант, — найти убийцу просто. Но нам от этого будет мало проку. Вам пришлось бы извиняться перед ним через сорок восемь часов. Если бы вы сейчас арестовали убийцу, вы бы попали в газеты и в весьма неблагоприятном освещении. Я же вас оберегаю от последствий вашей стремительности!

Маркхэм взглянул на Вэнса.

— Я, кажется, начинаю с вами соглашаться, — сказал он. — Элементы этого дела чрезвычайно запутаны.

В это время в дверях появился Хани. На его неподвижном лице не проявилось никакого изумления, когда он увидел, что мы расположились в малой столовой.

— Идите сюда, садитесь, Хани.

Египтянин сделал шаг по направлению к нам, но не сел.

— Я предпочитаю стоять, — сказал он.

— Что же, в трудные минуты иногда стоять приятнее, — заметил Вэнс.

Хани в ответ только слегка наклонил голову.

— Мистер Скарлетт рассказал нам, — начал Вэнс, — что мистер Кайль оставил по завещанию большую сумму миссис Блисс. Он при этом ссылался на вас…

— Что же необычного в том, — отозвался Хани, — что мистер Кайль заботился о своей крестнице?

— Он сам вам говорил об этом?

— Да, он доверял мне, так как знал, что я люблю Мерит-Амен как отец.

— Кто, кроме вас, Хани, знал об этом завещании?

— Я думаю, что все знали. Он говорил мне об этом в присутствии доктора Блисса и, конечно, я рассказал об этом Мерит-Амен.

— А мистер Сальветер об этом знал?

— Я сам ему об этом сказал, — в голосе Хани прозвучала какая-то странная нота.

— И вы же рассказали мистеру Скарлетту. Я бы не сказал, что вы идеальное хранилище для секретов.

— Я не считал этого дела секретным, — возразил Хани.

— Ясно. — Вэнс встал и прошел к кофейнику.

— Не знаете ли вы, известно ли было мистеру Сальветеру, что ему также достается большая сумма по завещанию его дяди?

— Я не могу сказать этого с уверенностью.

— Вы любите мистера Сальветера, не так ли, Хани?

— Я имею основания полагать, что он превосходный молодой человек.

— О, конечно, — Вэнс слабо улыбнулся и закрыл кофейник. — И он по возрасту гораздо больше подходит миссис Блисс, чем ее муж.

Ресницы Хани дрогнули. Потом он медленно скрестил руки и стоял спокойный и молчаливый, как сфинкс.

— Миссис Блисс и мистер Сальветер будут оба богаты теперь, когда мистер Кайль умер. А что же станет с раскопками доктора Блисса?

— Они, наверное, кончены, — в голосе Хани звучало торжество. — Зачем должны опустошаться священные усыпальницы наших фараонов?

— Не могу вам этого объяснить, — благодушно ответил Вэнс. — Результаты раскопок не особенно ценны. Единственное искусство древности — китайское; все современные понятия о красоте отрешаются от Греции. Но сейчас едва ли время обсуждать вопросы искусства. А скажите, не считаете ли возможным, что миссис Блисс будет продолжать финансировать работы своего супруга.

Мрачное выражение появилось на лице Хани.

— Это возможно. Мерит-Амен — верная жена, и никто не может сказать заранее, как поступит женщина.

— Это часто говорят плохие знатоки женской психологии. Ну, а если миссис Блисс не захочет продолжать работы, разве не могут убедить мистера Сальветера, с его страстным энтузиазмом к египтологии, чтобы он финансировал работы доктора?

— Нет, если это оскорбляет чувства Мерит-Амен… — начал Хани и вдруг остановился.

Вэнс сделал вид, что не обращает на это внимания.

— Вы, я думаю, — сказал он, — стали бы влиять на миссис Блисс против ее участия в финансировании раскопок ее мужа?

— О, нет, сэр, — Хани покачал головой. — Я не осмелюсь ей советовать. Она сама знает, что ей следует делать, и ее верность доктору Блиссу вероятно определит ее решение.

— Так, а скажите мне, Хани, кто, по-вашему, больше всего выиграл от смерти мистера Кайля? — «Ка» Интефа [1].

Вэнс закатил глаза и раздраженно улыбнулся.

— Да, конечно, но большой нам от этого прок! — пробормотал он.

— Для этой цели, — продолжал Хани, — дух Сахмет вернулся в музей сегодня утром и сразил осквернителя.

— А также, — вставил Вэнс, — вложил финансовый отчет в руку осквернителя, оставил скарабей мистера Блисса около тела и сделал кровавые следы на полу? Не очень это благовидно со стороны вашей мстительной дамы! Зачем ей наводить подозрение на другого, — он поглядел на египтянина, прищурив глаза, потом вдруг заговорил громко и сурово: — Вы кого-то стараетесь укрывать! Хани, кто это?

— Я сказал вам, все, что знаю, господин, — он говорил едва слышным голосом, — и я думаю, что Сахмет…

— Вздор, — прервал его Вэнс и, пожимая плечами, добавил по-арабски известную пословицу: «Единственный ответ дураку молчание». Хани слегка усмехнулся.

Вэнс прошел к столу и постучал по кофейнику.