Священный Цветок. Суд фараонов

Довольно странно, но, подобно своему мужу, миссис Эверсли в продолжение этих бесконечных лет не теряла веры в свое избавление.

– Я все время была уверена, что ты, Джон, жив и что мы снова встретимся, – говорила она мужу.

Когда миссис Эверсли окончила свой рассказ, мы изложили ей в сжатом виде свою историю. Обе леди выслушали ее с большим удивлением. Когда она была окончена, я услышал, как мисс Хоуп сказала:

– Выходит, что спасителем нашим являетесь вы, о Стивен Соммерс!

– Конечно, – ответил Стивен, – но почему?

– Потому что вы, увидев в далекой Англии Священный Цветок, сказали: я должен иметь его. Потом вы заплатили серебреники (тут сказалось чтение ею Библии) за путешествие и наняли храброго охотника, чтобы он убил дьявола-бога и провел сюда вас и моего седоголового отца. Да, вы наш спаситель, – закончила она, очень мило кивнув ему головой.

– Это не совсем так, – ответил Стивен, – но я объясню вам все потом. А теперь, мисс Хоуп, не можете ли вы показать нам цветок?

– Сделать это может только Мать Цветка. Если вы посмотрите на цветок без нее, вы умрете.

– В самом деле? – воскликнул Стивен.

В конце концов, после долгого колебания, Мать Цветка согласилась сделать это, так как бог теперь был мертв. Однако она прежде всего отправилась в заднюю часть дома и хлопнула в ладоши. На этот зов явилась глухонемая старуха, представлявшая типичный образец туземной альбиноски. Она смотрела на нас с удивлением. Миссис Эверсли начала разговаривать с ней с помощью пальцев, причем делала это так быстро, что я едва мог следить за их движениями. Старуха поклонилась до земли, потом поднялась и побежала по направлению к воде.

– Я послала ее за веслами от лодки, – сказала миссии Эверсли. – Я положу на них свою печать. Никто не осмелится воспользоваться ими, чтобы переплыть через озеро.

– Это очень благоразумно, – заметил я, – так как нам бы не хотелось, чтобы Мотомбо узнал о нашем пребывании здесь.

Мы подошли к ограде, окружавшей Священный Цветок. Миссис Эверсли разрезала туземным ножом пальмовые волокна, припечатанные глиной к двери. Никто не мог войти в ограду, не сломав этой печати. Оттиск на ней был сделан небольшим предметом, который Мать Цветка носила на шее как знак занимаемого ею положения. Это был очень странный предмет, сделанный из золота и имевший на лицевой стороне глубоко вырезанное изображение обезьяны с цветком в правой руке. Кроме того, он был, по-видимому, очень древней работы; это указывало на то, что обезьяна и орхидея почитались народом понго с незапамятных времен.

Когда Мать Цветка открыла дверь, я увидел самое красивое растение, какое когда-либо видел человек. Размером оно было около восьми футов в поперечнике; его листья были темно-зелеными, длинными и узкими. Как раз в это время года оно цвело – я насчитал около двенадцати вполне распустившихся цветков. О размерах последних я уже упоминал, когда описывал высушенный экземпляр, поэтому нет нужды повторять это. По количеству цветков этого священного растения понго судили о том, будет ли данный год урожайным или нет. Если их было много – они ждали хорошего урожая, если мало – плохого.

Иногда случалось, что растение вовсе не цвело; в таких случаях всегда ждали засухи и голода. Поистине это были замечательные цветы с их золотыми лепестками и темными пятнами в центре, чрезвычайно походившими на обезьяньи головы.

Но если орхидея поразила меня, то на Стивена она, можно сказать, произвела ошеломляющее действие. Он чуть с ума не сошел. Он долго смотрел на растение и в заключение бросился перед ним на колени, тем самым заставив мисс Хоуп воскликнуть:

– Как, о Стивен Соммерс, вы тоже поклоняетесь Священному Цветку?

– Да, – ответил он, – я готов умереть за него.

– Это вы еще успеете сделать, – заметил я в сердцах, так как не люблю, когда взрослые люди выставляют себя в глупом виде.

Вместе с нами в ограду вошли Мавово и Ханс, и я подслушал их разговор, который весьма позабавил меня. Ханс объявил Мавово, что белые люди восхищаются этой сорной травой (он так и сказал: «сорной травой») потому, что она похожа на золото, которое является действительно почитаемым ими богом, хотя этот бог известен среди них под разными именами. Мавово, которого это мало интересовало, ответил, что это, может быть, и так, хотя он убежден, что истинной причиной нашего поклонения этому растению является то, что из него добывается снадобье, дающее силу и храбрость. Я должен заметить, что зулусы ценят только те цветы, которые приносят какую-нибудь практическую пользу.

Налюбовавшись цветком вдоволь, я спросил миссис Эверсли, что представляют собой небольшие насыпи, расположенные за круглой влажной клумбой, на которой росла орхидея.

– Это могилы Матерей Цветка, – ответила она. – Здесь их двенадцать; а вот место для тринадцатой, которая предназначена для меня.

Чтобы переменить разговор, я задал ей другой вопрос, а именно, есть ли в этой стране еще такие орхидеи.