Священный цветок

Сама же старая женщина спряталась от арабов в скалах на берегу и после их ухода вернулась в дом, где нашла меня чуть живым. Я спросил ее, куда уведена моя жена. Она ответила, что не знает, но слышала, что арабы направились куда-то за сотню миль от берега для встречи со своим предводителем, негодяем по имени Хассан-бен-Магомет, которому они намерены подарить мою жену. Мы знали этого негодяя, так как по прибытии в Килву, до открытия ими враждебных действий против нас, он заболел оспой, и моя жена ухаживала за ним во время болезни. Если бы не она, он наверняка умер бы. Во время нападения на нас он — хотя и был предводителем всей шайки — отсутствовал, будучи занят набегом внутри страны. Эти ужасные новости так потрясли меня, что я, уже обессиленный потерей крови, снова лишился сознания. Очнулся я только спустя два дня на борту голландского торгового судна, шедшего в Занзибар. Арабы видели огни этого судна и приняли его за английский военный корабль. Оно остановилось в Килве, чтобы запастись водой. Матросы, найдя меня едва живым на веранде дома, из сострадания перенесли меня на свое судно. Старой женщины они не видели. Я полагаю, что при их приближении она убежала. В Занзибаре я почти умирающим был передан священнику нашей миссии. В его доме я долгое время лежал в почти безнадежном состоянии.

Прошло шесть месяцев, прежде чем мой рассудок пришел в нормальное состояние. Некоторые и теперь считают меня ненормальным, быть может в числе них и вы, Аллан. Рана, нанесенная мне в голову, зажила после того, как один весьма искусный английский морской хирург удалил из нее осколки раздробленной кости. Силы снова вернулись ко мне. Я был и остался до настоящего времени американским подданным. В те дни в Занзибаре не было американского консула (да и теперь вряд ли есть) и, тем более, американских военных судов. Английские власти предприняли кое-что, но они ничего не могли сделать, так как области, прилегавшие к Килве, находились во власти арабских работорговцев, поддерживаемых разбойником, называвшим себя занзибарским султаном.

Он снова остановился, охваченный своими печальными воспоминаниями.

— Вы больше никогда не слышали о своей жене? — спросил Стивен.

— Слышал в Занзибаре от одного невольника, купленного и отпущенного на свободу нашей миссией. Он говорил, что видел одну женщину, отвечавшую моему описанию, в некоем месте, которого я не мог точно установить. Он мог сказать только то, что оно находится в пятнадцати днях пути от побережья. Она находится у черных людей неизвестного племени, которые, по-видимому, нашли ее в кустарнике. Он заметил, что эти черные относятся к ней с большим почтением, хотя не понимают ее речи.

Вскоре он был взят в плен арабами, которые, как он узнал впоследствии, разыскивали эту белую женщину. На следующий день человек, рассказавший мне это, заболел воспалением легких; будучи чрезвычайно слабым после пережитого в неволе, он не перенес болезни и вскоре умер. Теперь вы понимаете, почему мне не хотелось ехать через Килву.

— Да, — сказал я, — теперь нам стало ясно это и многое другое, о чем мы поговорим потом. Но откуда вы теперь появились и как случилось, что вы прибыли как раз вовремя?

— Я направился сюда кружным путем, который покажу вам на карте, — ответил он. — По дороге с моей ногой произошло маленькое несчастье (здесь Стивен и я посмотрели друг на друга), которое заставило меня пролежать в кафрской хижине целых шесть недель. Поправившись, я не мог хорошо ходить и поэтому начал ездить на приученных мною к этому быках. Белый бык, которого вы видели, последний из них. Остальные погибли от укусов мухи цеце. Смутное опасение, которого я не могу определить, заставило меня ехать сюда как можно скорее. В течение двадцати четырех часов я ехал почти без остановки. Достигнув сегодня утром земель мазиту, я нашел их пустыми. Некоторые женщины и девушки узнали меня и украсили этими цветами. Они сказали мне, что все мужчины ушли в город Безу на какое-то большое торжество. Что было причиной этого торжества — они не знали. Я поспешил сюда и, слава Богу, прибыл как раз вовремя. Все это очень длинная история. Подробности ее я расскажу вам потом. Теперь вы слишком устали. Но что это за шум?

Я прислушался и узнал ликующее пение зулусских охотников, которые возвращались с дикого зрелища, имевшего место на рыночной площади. Они пришли во главе с Самми, который теперь совсем не был похож на прежнего плачущего Самми, шедшего около двух часов тому назад на казнь. Теперь он был в весьма веселом настроении духа. На его шее висела связка амулетов, по-видимому принадлежавшая Имбоцви.

— Мистер Квотермейн! Это наша военная добыча, — сказал он, указывая на украшения покойного колдуна.

— Убирайся вон, мерзкий щенок! — сказал я. — Мы больше ничего не хотим знать. Лучше пойди и приготовь нам поужинать.

Он вышел, ничуть не смутившись. Охотники принесли с собой какой-то большой предмет, оказавшийся телом Ханса.