Святая Инквизиция

Я не хочу тебя ввязывать в это дело. Но выхода у меня нет. Ведь мне больше не к кому обратиться.

— Это какие же тебе нужны краски, а?

Голос заинтересованный, с капелькой профессионализма. Это ведь соединения и реакции!

— Такие, чтобы на свету висела одна картина, а в темноте превращалась в другую.

— Как симпатические чернила, что ль?

Какие-какие? Такого феномена я не знаю… А надо?

— Это что за зверь такой?

Нет, я, конечно, умная. Но не настолько же! Тем более, что все знать — невозможно! В моем случае — нереально. У меня же не память, а решето! Все мысли и поручения проваливаются в небытие!

— Ну ты даешь, Ольга! А еще — художница!

Вот сейчас возьму и обижусь! И разговаривать с тобой не буду!

— Не злись. Я сейчас тебе все объясню… Раз уж у тебя такой провал в образовании… Симпатические чернила бесцветны, но при определенных условиях — проявляются. Для этого надо лист бумаги, на котором текст написан ими, надо обрызгать или смочить специальным раствором. В твоем случае катализатором должны служить либо цвет, либо темнота. Вот и все.

Содержательно, однако! И как раз то, что нужно. Но как я буду писать прозрачными красками, не видя в какой узор складываются мои мазки? Ведь тут память должна быть не просто потрясающей, великолепной, превосходной и так далее, но еще и продолжительной! Ведь все мазки придется помнить на протяжении целого месяца!

Мама, куда меня несет, и во что я захотела ввязаться?

— А ты можешь их создать?

— Естественно! Всю палитру! Но с одним условием…

Условие?

— С тебя картина! Мне в подарок на долгую память.

Странный дорогой сыр. Зачем тебе моя картина?! Ты же, друг мой милый, к художникам относишься на редкость критично! Правда, к писателям еще хуже… Но это роли не играет!

— А на какую тему?

Нет, мне совсем не трудно потратить пару вечеров и нарисовать тебе картину. Я это даже с удовольствием сделаю… Но просьба — странная. Ненормальная…

— Сама выбирай. Мне без разницы.

— Хорошо! К Рождеству жди подарок!

Я уже знаю, что нарисую и подарю тебе. Потому что, по-моему мнению, ты заслужил это!

— Краски получишь где-то через пять дней… И учти — никому не слова о моей доброте, а то еще засмеют чего доброго…

Врешь ты все. Так же, как и я. Но то не твоя вина. Просто привыкли мы к этому. Стали считать ложь частью своей жизни. И перестали замечать ее.

* * *

— Спасибо тебе!

Сколько радости… И отчаянья замешанного на боли. Ты думаешь, что никто не замечает этого, но это не так. Видят все. Только о причинах не догадываются. Ведь у всех есть свое мнение.

Я не знаю, почему попросил у тебя такую плату за услугу. Картина-то мне не очень и нужна… Я даже на стенку повесить ее не смогу! Но ведь бесплатный сыр только в мышеловке и просто помощь, безвозмездно, ты, Ольга, не примешь. Никогда. Потому что не веришь никому. Даже себе.

— Да ладно тебе. Я же не бесплатно работаю…

В твоем смехе нет жизни. Ты как отражение. Вроде есть, но в тоже время — нет.

— Ладно, я пошел, а ты смотри не нарвись на преподов!

— Да что они мне сделают? К декану отведут? Чего я там не видела!

Глупая маленькая Ольга. Ты — ребенок. Замкнувшийся в себе и думающий, что до него никому нет дела. Есть. И очень многим. Ведь ты — Звезда! Гений!

— Я тебя предупредил. Пока!

Долго рядом с тобой находится невозможно. Так же как и смотреть в твои глаза… Пустые, с тоненьким, почти незаметным ободком боли. И насмешки. Мол, живите на этой грешной земле, а я воспарю в небо к другим мирам. Туда, где Вас нет!

После смерти…

Ведь наша жизнь заканчивается только смертью… Хоть многие и говорят, что после нее мы попадаем в Рай или Ад. По делам своим. Но это — ложь. Красивая сказка, которая рассказывает о том, что достаточно раскаяться и тебя простят.

Ложь! Весь наш мир — сплошная ложь…

Но мы привыкли. Втянулись. И уже не представляем себе того, что можно жить как-то иначе. Так, как ты.

Жаль тебя мне. Безумно. Но я не вмешаюсь. Даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Потому что ты не попросишь о помощи никого. Ни-ко-го.

Сегодняшний день — исключение. Потому что ты просишь не помощи, а оружие, которое приведет тебя к смерти.

Но — пусть. Это твой выбор и твоя жизнь. И это твое дело ввязываться в опасную игру или нет, Ольга. Я же могу только создать эти краски, хотя и понимаю, что они нужны тебе не для ответа на издевательства Кет. Ведь ты когда-то говорила, что никогда не нарисуешь ее портрет. Даже в карикатуре. Даже если тебе нож к горлу приставят!

Так что… ты — врешь. Почему — не знаю. Но догадываюсь.

Инквизиция.

Иначе и быть не может. Как бы ты не скрывала свою неприязнь к ней, но шила в мешке не утаишь! И тем, кто действительно интересуется тобой и знает тебя — все известно. Потому что ты позволяешь им увидеть себя настоящую. Вернее, часть ее… Но этого достаточно.

Мне. Пчелке. Кошмару Илларионовичу.

Они же покрывают и защищают тебя, Ольга! А ты совсем этого не замечаешь… Ведь не просто же так Пчелка позволила тебе сидеть в подсобке почти всю пару! Хотя любого другого ожидала бы встреча с деканом и указ об отчислении.