Святая Инквизиция

Открываю окно и резкий порыв ветра чуть не заставляет меня упасть на пол! Но даже не смотря на все это я успеваю заметь стоящих на тротуаре и смотрящих на верх Лилит, Цербера, Полоза и… отца Михаила с Инквизитором. Интересно, что они-то тут забыли?

— С Днем Рождения, Ольга!!!

Почему в груди так тепло? И радостно, что хоть кто-то вспомнил о том, что сегодня у меня праздник?

— А что не поднимаемся?!!!

— Боимся, что разозлишься и спустишь нас по лестнице!!

Нахал! Мальчишка… Знает же, что этого я никогда не сделаю. Потому что они с Полозом стали слишком дороги для меня. Настолько, что иногда мне даже становиться страшно. Но с этим ничего не поделать! Я сама захотела понять и узнать их.

— Не бойся!! Сегодня могу даже тортиком угостить…

Как ветром его сдуло… Какие же они с Полозом сладкоежки. А Инквизитор с отцом Михаилом не торопятся. Идут медленно и степенно. Словно бы зная, что без них праздник не начнется… Лилит же плетется сзади, словно привязанная…

Пара минут и слышится звонок в дверь…

— Иду!

И плевать, что я не при параде! Что сегодня я позволила стать себе самой собой! Что недорисованная картина стоит в комнате! Картина, которую по-идее никто не должен видеть и знать о ее существовании. Впрочем, в ней нет ничего криминального… Так, сказка, рассказанная мне когда-то кем-то.

Они врываются в мой мир подобно урагану. Который нельзя остановить. Его можно лишь пережить и принять. И увидеть то, что другим не под силу.

— Ольга! Милая моя, дорогая подруга! Мы все сердечно поздравляем тебя с твоим Днем Рождения и дарим тебе от всех нас вот эти цветы, тортик и плюшевого медведя! Надеемся, что за такой подарок ты на нас сердиться не будешь!

Инквизитор кривиться, отец Михаил смеется, а Полоз с Лилит отводят глаза… И кто же из них выбирал этого очаровательного мишку?

— И чья это идея?

— С медведем-то? Ты не поверишь — Полоза! Он даже сам за ним сбегал в магазин детских игрушек!

Не верю! Но — придется. Потому что покрасневший змий редкая картина. Настолько, что я даже жалею, что у меня сейчас нет под руками хотя бы карандаша!

— Проходите…

Цветы оказываются в вазе, медведь на кровати, торт на столе, а гости вокруг него. И смотрят жадно так, облизываясь… Ничего, никого не обделим! Всех угостим… Правда жалко до безумия! Ведь Цербер, а я свято уверена, что торт выбирал именно он, купил «Рафаэлло»! Целых два килограмма моего счастья!

И им придется делиться…

— Ольга, а где у тебя бокалы?

Как будто ты и сам этого не знаешь, Полоз!

— Там же где и обычно.

— Ага! Значит на четвертой полке сверху…

Ты уже знаешь мой дом, ну, или во всяком случае, — кухню, даже лучше меня самой. Потому что слишком много времени проведено здесь. Потому что мой дом тебя принял. Потому что я научилась спать под твоим пронзительным взглядом. Смешно! Но без тебя мне уже не спиться…

Потому что почему-то только рядом с тобой я стала чувствовать себя в безопасности. Но в тот же самый миг я прекрасно понимаю, что стоит мне оступиться, сделать что-то страшное и противоречащее законам Инквизиции, как ты придешь и оборвешь мою нить жизни.

Но мне — не жаль.

Потому что умереть на руках, того, кто стал настолько дорог тебе — благо. Потому что иначе я и не хочу умирать.

Хотя — вру. Я хочу жить…

Жить!

Радоваться обыкновенным мелочам, писать картины, пить по утрам крепкий кофе, читать глупые книги про другие миры, гулять под дождем без зонтика, кутаться в чужой шарф грубой вязки и препираться с этим змием!

Я просто хочу быть счастливой. Настолько, насколько это вообще возможно…

Потому что я не верю, что человек может быть рожден для чего-то другого! Потому что все мы рождены для счастья. Любого. Другое дело, что его не все могут увидеть и поэтому стремятся к каким-то глупым и не нужным высотам.

Потому что они думают, что не рождены для этой очаровательной глупости, как счастье…

А жаль.

— Стоп, стоп, стоп! Какие бокалы?! Стопки доставай!

— Зачем?

— Ты доставай, доставай! И без разговоров!

А на столе тем временем оказывается бутылка коллекционного коньяка, килограмм апельсинов, которые почти тут же оказываются нарезанными круглыми дольками, коробка конфет и еще много всякой разной закуски. И ее столько, что мой маленький стол сразу же начинает ломиться…

А если судить по лицу Инквизитора, то эта бутылка с темной жидкостью, на которую уже алчно поглядывает отец Михаил, из его собственных запасов. И из этого можно сделать вывод, что позже Цербера будет ждать серьезный разговор на пониженных тонах. Потому что Инквизитор никогда не повышает голоса. Но при этом — его шепот хуже крика.

Потому что именно тихим шепотом он отдает приказ об уничтожении…

— Я знаю, что ты совсем не пьешь крепких напитков, Ольга, поэтому для тебя, заметь — специально для тебя, сок! Яблочный…

Полоз смеется… Не иначе, как и к этому руку приложил! Мол, еще один подкол. Ведь в его обществе я не пью. Совсем. Даже вина. Другое дело — Цербер! Как никак — душа родная и близкая. Похожая… Совсем чуть-чуть, но сейчас этого — достаточно.