Святая Инквизиция

С огромного полотна на людей смотрит младенец в окружении самых различных зверей… Маленький и розовощекий. Улыбающийся… Всем. Людям, зверям, миру… ибо рожден он только ради них и его. Ибо пойдет он за свой свет на смерть. Ради нас, грешников земли. И воскреснет. Но это случится не скоро! Очень…

Сейчас же он просто радуется всему, что его окружает. И спешит поделиться этой радостью со всеми…

Его глаза — звезды! Яркие-яркие! Прекрасные…

Рядом с ним сидит его мать, полная гордости и скрытой силы. Она потрясающе красива. А еще — добра. Ведь она любит этот мир. Сильно-сильно! Так, что иногда даже больно становится…

И в руках у нее сияет голубым светом маленькая планета Земля… Нежная-нежная! Настолько, что даже страшно становится! И младенец тенят к ней свои ручки…

Здесь нет ничего, что могла бы причинить вред или вызвать гнев Инквизиции. Только вера в чудо и то, что Бог всегда будет хранить и любить землю вместе с ее детьми. Всегда будет защищать нас.

А рядом, всего в паре метров на белой стене нарисована совсем другая картина. Не по холсту, а по темному камню…

Тоже Христос. Но уже не только что рожденный, а распятый на огромном кресте… От начала жизни и до ее конца. И мы — убийцы, распявшие своего Бога… А он смотрит на нас совсем не так, как должен был. Он прощает нас. И забирает себе все наши грехи. Все, что мы до этого совершили… И дает нам шанс на новую жизнь, надеясь, что она станет хотя бы немного лучше…

Внизу плачет мать его… Горькими слезами. Потому что Он ее сын. Любимый и драгоценный. Потому что она — Мама! Потому что она подарила ему эту жизнь и этот мир… А теперь ей придется хоронить свое дитя. И это — горько.

Потому что родители не должны переживать своих детей.

Стражники смеются. Издеваются. Я так и слышу их глосса! «Ты до сих пор смеешь говорить, что Бог твой отец?! Глупец! Где Он? Пусть покажется и, может, мы поверим в его существование!».

Страшно… Настолько, что ноги подкашиваются…

Как велика разница между этими двумя картинами, которые объединяет лишь одно — роспись…

А у людей — шок. А у Инквизитора и его слуг — двойной.

Не ожидали… Ведь все то время, что Ольга работала здесь этих картин не было! Вообще. И видели вы совсем другое… Жаль, что я совсем не знаю, как удалось провернуть моей сестренке это дело, но…

Гениально! Молодец. Хвалю. И скорблю о тебе. Потому что это твой приговор. Подписанный тобою же себе.

Ты выбрала…

Ты стала яркой кометой, которая предпочла одно мгновение — вечности.

— Найти. Любой ценой.

Как вы злитесь, господин Инквизитор! Прямо таки пар из ушей почти валит, а глаза молнии метают. Но вреда от них нет. Никому. Ведь всем уже ясно, что случившееся здесь не специальное мероприятие, а огромная ошибка. Диверсия, я бы даже сказала.

Только вот сделать уже ничего нельзя. Поздно!

Можно убить мою сестренку, но картина уже живет. Ее видели многие. Тысячи людей не только на Земле, но и на Марсе с Венерой!

Народ шепчется. Обсуждает. И… вспоминает.

Молодец ты все-таки, Ольга. Молодец… Смогла бросить вызов этому миру. Смогла сделать так, чтобы Инквизиция уже не стала равной Богу. Потому что это невозможно…

Ты победила проиграв…

* * *

Что это?

Ах, да! Я совсем забыл о своей просьбе! А Ольга, оказывается, помнит… Иначе, как можно объяснить этот пакет на котором нарисована улыбающаяся мышиная рожица? Да и некому больше дарить мне картины… Не люблю я их.

Но Ольгу почему-то попросил об одной… До сих пор не знаю, что на меня тогда нашло!

Однако, получать такие неожиданные подарки — приятно. Особенно, если учесть, что в скором времени ты друга не увидишь… Рождество ведь наступило. И Ольга. Наверняка, уехала встречать его к родным. Ради этого она пропускает даже презентацию своей картины!

Кстати… Это событие вроде должны в новостях показывать!

Так и есть! Хоть увижу, что нарисовала Мышка колючая, жертвуя собственным здоровьем… И нервами.

За спиной Инквизитора белое бархатное полотно. Большое. Во всю стену. А за ним — картина…

— Дорогие леди и джентльмены. Сегодня радостный день! Ибо наступило Рождество и мы рады представить вам великолепную картину. Выполненную по заказу нашей Святой Инквизиции во славу ее.

Какие речи! Аж тошно…

А потом, ровно через мгновение после того, как ткань упала на холодный пол, я вздрагиваю. И пытаюсь проглотить ком в горле. Потому что то, что я вижу — не картина во славу Инквизиции. Совсем нет.

Потому что маленький Христос никак не может прославлять Инквизицию… Но дело даже не в этом, а в том, как он смотрит на этот мир… Радостно и беззаботно! Потому что он его еще совсем не знает. Потому что он уже любит нас…

А на другую картину смотреть невозможно… Ведь в ней столько боли и отчаянья. Скорби. Ненависти. И надежды. На то, что мы, быть может, изменимся и станем лучше. На то, что мы сумеем вернуть в свои души свет…

Бедная, Мышка!

Так вот почему ты просила меня о таких странных красках! Так вот почему работала рук не покладая! Ведь картин за такой короткий срок надо было создать не две, а три!

Маленькая, глупая Ольга! Зачем тебе это? Зачем тебе надо будить этот мир ото сна? Ведь уже поздно… Давно.