Святая Инквизиция

Ночь, улица, дорога… и одинокая звездочка на фоне темного серо-желтого неба. Корабль полетел. А на нем Ольга. Я знаю. Потому что так пожелали все мы. Потому что не смогли убить. Ни Полоз, ни Лилит, ни Инквизитор. Слишком много стала значить для них эта художница… Слишком глубоко она их зацепила.

Но разве я другой?

Такой же…

Я тоже не смог бы вынести тебе приговор, художница. Потому что ты стала для нас своей. Немного странной, немного непонятной, немного необычной, но своей.

И поэтому, удачи тебе! Той, которой всегда недоставало нам. А еще — счастья. Настоящего. Того, которым обделили нас.

Ведь хоть кому-то должно повезти в этом проклятом и прогнившем до дна мире! Хоть кому-то… Кто остался собой. Кто сумел простить нас, убийц и грешников. Просто потому, что оказался чуточку другим. Не таким, как все!

Ангелом… Почти.

Крыльев-то за спиной нет, как и нимба над головой. Впрочем, тебе они никогда и не нужны были. Ведь высшей наградой ты почитала звание человека. Не ангела, чудовища, демона или еще кого, а Человека! И это, наверное самое трудное…

Остаться человеком на этой земле. Среди убийц, предателей и лгунов. Среди таких как мы.

И достучатся до наших сердец, которые уже превратились в камень… Ты заставила их ожить… Снова забиться. Снова научила нас чувствовать, а не просто существовать, исполняя чужие приказы.

Мы уже никогда не станем такими, как прежде. И даже, покорность и безграничная преданность, вписанные в наше ДНК ничего не смогут сделать… Потому что изменился не мир вокруг нас, а мы! Приказ Инквизитора больше не имеет над нами силы… Впрочем, он уже никогда не прикажет нам убивать невинных… Просто не сможет. Ведь тебя-то он отпустил на все четыре стороны. Или, если говорить правду, то на Венеру… Где у тебя будет дом, семья, друзья… И совсем не будет нас. Может, только полоз иногда навещать тебя станет, да и то — не факт. Зная его, я могу сказать, что следить за тобой и охранять тебя он будет издалека. Так, чтобы ты этого даже и не заметила… Ведь, при желании, нас нельзя услышать.

Хотя я могу и ошибаться… Приказов-то на самом деле было два. Также как и писем. И если об одном мне все известно благодаря удачливости, то о том, что написано во втором — нет. И все может быть совсем не так, как кажется на самом деле!

Потому что Лилит больше нет. А я сбежал на свободу… И у Инквизитора остался только преданный ему Полоз, готовый вновь выполнять его приказы.

Но может, это все ошибка…

Смешно! Этот мир мертв… А мы только начинаем жить. Эта земля обречена, в то время, как мы нашли надежду…

Поздно! Ничего уже не изменить.

Поэтому я заклинаю тебя, художница…

— Живи. Живи так, как не смогли мы. За нас. За всех. А я постараюсь тоже не разочаровать тебя, художница!

И взревел мотоцикл… И запел свою песню город… И легла под ноги дорога, обещая все что только есть в этом мире, но прежде всего — свободу!

* * *

На крыше старинного собора стоят двое. Один в черном плаще и со странной блестящей косой в руках, а второй в белых свободных одеяниях и с золотыми крыльями за спиной. Смерть и Божий посланец. Ангел. Тот, о ком уже почти забыли в этом мире…

Они молча наблюдают за встающим на востоке солнцем. Которое почти не видно из-за купола, который покрывал и защищал Землю уже почти триста лет…

— Ну, вот и все расставлено по местам. Им не изменить свою участь.

Бледные, почти белые руки с силой сжимают косу, а губы кривит улыбка. Жестокая и беспощадная. Торжествующая. Наконец-то!

— Я так не считаю.

Только Ангел может поспорить со Смертью. Потому что бессмертен. Потому что знает чуть больше. Потому что случилось то, чего уже не ждали… Даже они, Божьи посланцы и стражи. Воины.

— Разве? Посмотри на этот мир, Златокрылый! Он мертв. Люди в нем тоже мертвы. А их души, их светлые души, в которых когда-то горела Божья искра, обратились в пепел…

Широкий взмах рукой…

И становится видно темно-бурые, покрытые какой-то масляной пленкой реки, безжизненную черную землю на которой даже колючек не сыщешь, мутно-зеленые океаны с серыми берегами…

А еще — желтую искусственную атмосферу… Которая как-то странно мигала, готовая рухнуть и этим уничтожить этот мир вместе со всеми, кто его населял.

Потому что чаша переполнена…

— Им нет пути назад. У них ничего не осталось. Ни веры, ни надежды… Они погрязли в своих грехах. Они забыли, что бог есть Любовь. Что надо уметь прощать… Даже своих врагов!

Жуткие картины сменяют друг друга… И от их вида становится тошно и больно! Потому что нельзя ничего сделать…

— От них отвернулся даже Дьявол, не вынеся всех этих ужасов. Потому что на этой земле не осталось душ, за которые стоило бы побороться… Этот мир обречен. Смирись!

Не голос — хриплое карканье.

— Что они могут кинуть на чашу весов жизни? Скажи мне, Ангел… Потому что моя уже почти коснулась земли, почти перевернув и сломав часы жизни.

Молчит Златокрылый. Думает. Ищет.