Святая юность

Город Негран, просвещенный христианством при сыне Константина Великого, возрос в вере. В нем было много монастырей и набожных людей. Жители Неграна, получив от Дунаана приказ отречься от Христа, ответили отказом. Царь, с великой силой обложив город, не мог взять его осадой, так как город был прочно укреплен и имел в себе продовольствия на несколько лет. Царь поклялся жителям Богом и законом, что, если ему отворят ворота города, он не сделает жителям никакого вреда, а только потребует с каждого известную подать. Но, войдя в город, надсмеявшись над своим словом, приказал немедленно арестовать всех старшин, старейшим из которых был девяностопятилетний муж Арефа. Это именно он руководил столь удачной защитой города, так же как в мирное время наблюдал за всем благоустройством.

Затем начались пытки и казни христиан. Тут разыгралась поразительная картина христианского мужества. Когда стали казнить женщин, дети теснились у места казни с матерями и кричали: «Мне отсеките голову, меня казните».

Еврей Дунаан не мог прийти в себя от изумления при виде этого бесстрашия, спрашивая, какими чарами мог околдовать людей этот Галилеянин, что они смеются над смертью и сами лезут ей в пасть.

До царя дошел слух о молодой еще женщине знатного происхождения. Ее звали Синклитикия. Рано лишившись мужа, она посвятила себя благочестию и воспитанию своих двух дочерей. Призвав ее к себе, царь, отдав должное ее красоте, разуму и добродетели, стал уговаривать ее отречься от Христа. Она отказалась подчиниться его воле. Тогда царь велел, сняв покрывало с ее головы, что в той стране считалось позором, ее и ее дочерей в том же виде водить по городу.

Весь город знал благородную вдову, и женщины рыдали, смотря на ее позор и унижение. А она в мужественных словах просила их успокоиться, говоря о том, с каким счастьем принимает она муку за Христа.

Когда Синклитикия снова предстала Дунаану и он начал угрожать ей, ее младшая дочь, которой еле исполнилось двенадцать лет, подойдя в упор к царю, плюнула ему в лицо. Царские слуги, обнажив мечи, на месте казнили ее и ее сестру. Исступленному Дунаану пришла в голову дикая мысль. Он велел собрать кровь казненных девушек и насильно влить ее в уста матери.

– Господи, – воскликнула Синклитикия, когда ее языка коснулась кровь дочери, – славлю Тебя, что Ты сподобил меня вкусить кровь дочерей моих, за Тебя пролитую. Прими от меня эту жертву. Я была матерью этих отроковиц, которые ныне в венцах мученических вошли в чертог Твой…

Вслед за тем и она была казнена.

Потом царь принялся за старейшин, и за первого из них – Арефу. Долго пламенными речами обличал Арефа царя и был казнен над той большой могилой, где сложены были тела ранее отошедших мучеников. С ним были казнены еще триста сорок человек, и многие из христиан обмакивали свои пальцы в кровь обезглавленного тела мученика Арефы и помазывали ею себе чело. Тут снова просиял на поучение миру пример того, какой христианской ревностью могут дышать воспитанные от младенчества в вере дети христианские.

На месте казни находилась одна христианка. Она держала за руку своего маленького сына, которому было не более пяти лет. Среди других она обмакивала свои пальцы в мученической крови и мазала этой кровью себя и своего сына. Вид обезглавленных мучеников возбудил в душе ее святое негодование, и она, осуждая царя, громко воскликнула: «Да постигнет этого жидовина участь фараона Египетского!»

За эти слова воины схватили ее и поставили перед царем, повторяя ее слова. Царь, не вступая с ней в разговор, велел жечь ее огнем. Когда костер был разведен и мучители стали связывать ее, чтобы бросить на костер, ребенок ее стал плакать. Понимая, что царь заставляет страдать его мать, он подбежал к нему и, смотря на него сквозь слезы, капавшие из глаз, схватился за его ноги и стал упрашивать, чтобы он отпустил его мать.

Красивый, смелый и ясно говоривший ребенок понравился царю. Он посадил мальчика на колени и спросил: «Кого ты больше любишь, – меня или мать?» Ребенок отвечал: «Я люблю мать, и ради нее я пришел к тебе. Отпусти ее и вели ее развязать, чтоб она и меня взяла с собой на муку, так как она подготовляла меня к муке».

– О какой муке ты говоришь? – спросил царь.

Мальчик, полный благодати Божией, действовавшей в нем, отвечал царю: «Мука христианская в том состоит, чтобы умереть за Христа и воскреснуть и жить с Ним».

– Кто Христос? – спросил царь.

– Пойдем со мной в церковь, и я покажу тебе Христа.

Потом ребенок снова посмотрел на мать и с плачем сказал:

«Царь, оставь меня, пусти к матери!»

– Зачем же ты, – заметил царь, – оставил мать и пришел ко мне? Не возвращайся к ней. Останься со мной. Я дам тебе яблок, орехов и вкусных плодов.

Очевидно, царь предполагал, что перед ним простой, глупенький ребенок с детским разумом. Но сын христианки был несравненно разумнее своих лет и разумно отвечал царю: